А по-настоящему выездным я стал в мае 85-го, после прихода к власти Горбачева, когда чуть разжались стальные челюсти выездных отделов ГБ, когда я женился, у меня родилась дочка, и они решили, что я не сбегу, что не предам великий Советский Союз. И тогда я вылетел с дирекцией Института Африки в Гамбург и другие города Западной Германии.
Командировочные в размере семьдесят немецких марок показались мне фантастической суммой.
Однако я был уже не тот: со времени поездки в Египет прошло почти четырнадцать лет. 70-е годы, время после Египта, я запомнил как длинный, томительный, дурной сон.
В сорок лет, пользуясь хаосом и разбродом перестройки, я очутился на Западе. Уже в Германии я встречал египтян, которые, вырвавшись из своего, как им казалось, исламского гетто, вели себя развязанно, орали на всю улицу.
Тогда я подходил к ним и обращался на египетской мове:
— А ну-ка прикрой пасть, собака!
Они выкатывали в ужасе глаза: ведь это говорил им бюргер, человек скорее немецкой наружности. Откуда им было знать, что под темно-синим плащом-лоденом билось сердце советского переводчика, который норовил, как и некогда в Египте, поставить египтянина на место.
Лишь один раз я увидел эмигранта из Египта, который правильно смотрел на вещи.
95-й год. Этот египтянин стоял на рецепции маленького отеля во Франкфурте, в квартале «красных фонарей».
Он посмотрел на меня, разговорился, признал своим и дружески предупредил:
— Не теряй свою душу в Германии! Ведь ты же хабир русий, не то что эти отмороженные западники.
И, покачав головой, поправив очки, добавил:
— Распад Советского Союза — это величайшая катастрофа ХХ века. Зачем, зачем вы это сделали? Ведь вы подвели и бросили нас — народы Африки и Азии!
Крыть было нечем: я пожал ему руку и вышел на улицу.
САША — ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ
Весна 73-го, Сашу вызывают в 1-й отдел ИСАА при МГУ. Там сидит полковник КГБ Чудиков.
Он вежливо предлагает сесть и с ходу предлагает:
— А вы не хотели бы с нами сотрудничать?
Саша напрягается.
Но Чудиков обрисовывает ему перспективы:
— Вот вы отслужите сейчас два года в Египте или Ираке, а потом мы распределим вас в «Оборонэкспорт». Там и оклад хороший, и квартиру дадут.
Саша молчит. И это молчание принимается за согласие.
Полковник назначает ему очередную встречу и провожает до двери.
Саша вышел задумчивым, его пленили расписанные миражи.
Мы выпили по бутылке «Цимлянского розового» во дворике МГУ, и я вцепился ему в руку:
— Саша, милый, не иди служить в КГБ!
