— Надо что-то предпринять.
— Что я, по-твоему, должен делать?
Франк орет:
— Не будем же мы сидеть здесь сложа руки и ждать, пока подохнем!
Снова нарастает возмущение. Со всех сторон поднимаются крики. Ларсен спокойно говорит:
— Жду ваших предложений.
Вперед выходит Мишель:
— У меня есть предложение: спустить на воду шлюпку. Здоровые могут покинуть судно.
— В такую погоду! Вы с ума сошли.
— Все же больше шансов спастись, чем оставаясь здесь с больными.
Остальные шумно поддерживают его:
— Раз уж нельзя от них избавиться, надо уйти самим.
— Это единственный способ спасти шкуру.
— Предпочитаю бороться с волнами, чем с болезнью.
— В сто раз лучше рисковать утонуть, чем сгнить тут.
Капитан не намерен спорить. Рыбаки так настроены, как будто обвиняют его, капитана, в том, что он препятствует им принять меры к спасению своей собственной жизни. Ларсен безразлично машет рукой:
— Делайте что хотите.
Крики внезапно стихают. Теперь, когда рыбаки одержали верх, они чувствуют себя менее уверенными. Они хотели бы, чтобы капитан взял на себя инициативу бегства с корабля. Мишель спрашивает:
— Вы даете нам разрешение?
Ларсен выпрямляется во весь рост:
— Нет. Не разрешаю. Я запрещаю. Но с некоторых пор я вижу, что уже не хозяин у себя на судне, поэтому и говорю: делайте что хотите. Идите на самоубийство из страха умереть.
— Вы не поедете с нами?
— Конечно, нет.
— Из-за... Олафа?
— Не ваше дело.
Возможно, если бы Олаф был здоров и хотел во что бы то ни стало уйти с судна, Ларсен последовал бы за ним, зная, что поступает неосмотрительно. Он не подозревал до сих пор, что так любит сына.
Ему не терпится поскорее отделаться от этих одержимых, подняться в барак. Он-то не боится заразы.
— Почему вы приказали застопорить машины? — спрашивает Франк так тихо, словно говорит сам с собой.
— Потому, что дал наши координаты парижскому доктору. Нам сбросят сыворотку на парашюте.
— Когда она прибудет?
— Не знаю. Если у вас нет терпения ждать, бегите.
— Не так просто доставить сюда лекарство из Парижа.
— Хоть бы поскорее его отправили!
Мишель кричит:
— Какое им до этого дело! Они-то небось не заразятся. Им спешить некуда. А мы пока что можем сдохнуть!
— Не думай, что ты меня убедишь своим криком, — отвечает капитан. — Уверен, что они делают все возможное, чтобы помочь нам. Удастся ли им, это другое дело.
5 часов (по Гринвичу) в Брауншвейге
Добравшись до аэропорта, Беллами встречает товарища, возвратившегося из ночного полета. Старается убедить его лететь с ним дальше в Берлин. Тот колеблется. Беллами настаивает: дело касается очень важного поручения. Товарищ хотел бы видеть приказ. Так как Беллами не может предъявить его, летчик не соглашается. Он не может так рисковать: «Разбуди кого-нибудь из начальства, тогда охотно полечу». Но Беллами не желает будить начальство. Его объяснение было бы слишком длинным и путаным. Он не уверен, что этот разговор кончился бы для него успешно. И уж во всяком случае прибыл бы с опозданием к месту назначения. Сейчас каждая минута на счету. Оставив опешившего коллегу, Беллами бежит к ангару, куда только что поставили приземлившийся истребитель.
