— Где он? — спросил Камиль, имея в виду свидетеля. Майор проявлял явное нетерпение — чувствовалось, что он не хочет здесь задерживаться.
У него зазвенел мобильник.
— Нет, господин прокурор, — произнес в трубку Камиль. — К тому времени, когда информация через комиссариат Пятнадцатого округа дошла до нас, было уже поздно перекрывать дороги.
Тон был сухим, не слишком вежливым для разговора с прокурором. Луи на всякий случай отошел. Он понимал нетерпение Камиля. Если бы речь шла о похищенном ребенке, уже объявили бы общую тревогу. Но похитили взрослую женщину. Так что придется справляться самим…
— То, о чем вы просите, будет нелегко, господин прокурор, — сказал Камиль.
Его голос стал тише. Он начал произносить слова медленнее. Тем, кто хорошо его знал, было известно, что это служит признаком нарастающего раздражения.
— Видите ли, господин прокурор, вот прямо сейчас, когда мы с вами разговариваем, я могу наблюдать… — он помедлил, подняв глаза, — около сотни человек, прильнувших к окнам. Коллеги, которые уже работают в окрестностях, так или иначе оповестят о происшедшем еще две-три сотни людей. Если вы знаете способ, как в таких условиях избежать распространения информации, — то я весь внимание.
Луи молча улыбнулся. Майор Верховен в своем репертуаре Луи был в восторге оттого, что он остался таким же, как прежде. За эти четыре года он малость постарел, но не потерял прежнюю хватку. И порой даже открыто пренебрегал субординацией.
— Разумеется, господин прокурор.
Но по его тону было абсолютно ясно, что он не собирается в точности исполнять распоряжение прокурора, каким бы оно ни было. Затем он отсоединился. Чувствовалось, что этот разговор лишь усилил его плохое настроение, вполне оправданное в данных обстоятельствах.
— И где, черт возьми, твой Морель? — резко спросил он.
Луи не ожидал такого вопроса. «Твой Морель…» Камиль несправедлив, но Луи его понимал. Предложить такое дело майору Верховену и в самом деле можно только от полной безысходности.
— В Лионе, — ровным тоном ответил он. — На каком-то общеевропейском семинаре… Вернется послезавтра.
Они вдвоем направились к свидетелю, возле которого стоял полицейский в форме.
— Чтоб вас всех!.. — проворчал Камиль.
Луи промолчал. Через несколько шагов Камиль остановился:
— Извини, Луи.
Но, произнося это, он смотрел не на собеседника, а под ноги. Затем снова перевел взгляд на окна, в которых виднелись лица зевак, глазевших в одном и том же направлении, — словно в поезде, отъезжающем на фронт. Луи хотел что-нибудь сказать, но потом понял, что в этом нет необходимости — Камиль уже принял решение. Наконец он произнес, на сей раз глядя прямо на Луи:
