Встретил ее, конечно, я, потому что неволею «дежурил» по дому.
— Здрасте! — я даже чуть растерялся. — Это как же понимать?
— Не дорос еще… Что стоишь? Уступи женщине дорогу.
— Па-а-жа-а-луста… мамзель… — но ни ехидства, ни иронии у меня не сотворилось — лишь какое-то жалкое меканье.
С Иркой, наверное, лучше помалкивать, когда она забывает о своих долгих природных ресницах, о своем точёном лице, особых поворотах головы на гордой шее. Она тогда помнит только о чем-то одном-единственном. Как у красивой тигрицы в ее чарующем прыжке только одна мысль, виноват, один инстинкт — сомкнуть клыки на горле.
Нет, кровожадной Ирка не выглядела. Она всего лишь сомкнула свои железные пальчики на моем запястье и потащила, чётко ориентируясь, в гостиную, причем пару раз так стиснула, что я мигом догадался: надо ее представить гостям. Что я и сделал.
— Ира. Мечта суперменов. Девушка из легенды. Верная подруга партизана.
Это я ей мстил за «не дорос еще».
Родня оторвалась от своих громких раздумий и стала исследовать запунцовевшее создание, всё еще сжимающее мою руку. Могло даже показаться, что мы жених и невеста, отчаянно ринувшиеся за благословением к суровым родителям.
Но родне этого не показалось, сразу всё раскусили, да и мать подтвердила:
— Коля говорил о тебе, Ирочка. И верно, пора уже и познакомиться.
Колька-то вообще ничего не говорил об Ирке ни отцу, ни матери. Это я, грешный, под честное слово предков кое-что выболтал им.
Рука моя, наконец, освободилась, мать показывала и называла родню, а Ирка вспомнила о своей колдовской сущности, о своих чарах, но чуточку, хотя и заметно припорошила их снежинками благовоспитанности. И получилось очень мило и естественно — почти «мечта», немного «из легенды» и уж наверняка «верная подруга партизана».
Родне понравилось.
Мне — тоже, потому что это я спровоцировал ее своей местью на столь достойные «смотрины и погляд» невесты.
Расслабленная и притомленная родня жаждала немедленно утолить свое ненасытное любопытство. Но — стеснялась. Ведь и мы не лишены благовоспитанности.
Ирка своим тончайшим чутьем — ей это присуще в редкие моменты, как я убедился, — уловила заминку и нанесла сокрушительный, оглушающий удар:
— Я еду к Николаю. Мы решили пожениться.
Она снова мгновенно нашла мое запястье и применила старый прием. Я блаженно терпел, но когда пошли палаческие стискивания, начал расшифровывать ее послания: «…ляпни что-нибудь мудрое…», «…поедешь со мной? решай!..», «…проводи хоть до дверей…», «…нет, лучше останься и прикрой меня, объясни имя, что никак иначе нам с Колькой нельзя…», «… да делай же что-нибудь, бревно ты безмозглое…».
