Возможно, сказывалась бессонная ночь. Маша плакала. Ее тонкий голос не смолкал. Ольге тоже не здоровилось, и я пытался помочь обеим женщинам, большой и маленькой: одну укачивал, расхаживая по комнате туда-сюда, другой мерил температуру и кормил лекарствами. К утру на час-другой забылся, а уже в восемь отправился к Яхнину, как было задумано накануне.
* * *
— Слушай, Кумиров, где ты бродишь? Тебе опять звонили, — гневио встречает меня Радунская.
— Ходил пожрать. А ты все еще здесь, любимая? Не перевелась в другое место? — бурчу я.
Радунская кидается ко мне с намерением то ли расцарапать, то ли укусить. Я перехватываю ее за руки. С полминуты мы молча смотрим друг на друга. Она порывисто дышит полуоткрытым ртом. У нее маленькие черные усики.
— Когда-нибудь я тебя убью, — говорит Радунская. — Пусти.
— Кто звонил?
— Почем мне знать! Сказал: из книжного издательства. Пусти!
— Отпускаю, но не бесись.
Такие у нас отношения с Викой Радунской. Странные, прямо сказать. Когда-нибудь она меня пришибет пепельницей. Или когда-нибудь мы все-таки попадем в одну постель.
* * *
Но неужели, наконец, что-то решилось в книжном издательстве?
* * *
Именно надежда на издательский аванс позволила мне назвать Яхнину шестизначную сумму.
— Сколько? Ась? — не поверил своим ушам хозяин. Нет, не так. Не так.
* * *
Сначала я позвонил его отцу, найдя телефонный номер в справочнике. Яхнин-старший — бывший крупный партийный функционер. Его железный, беспощадный голос, так часто, помнится, гремевший по радио и телевидению, был теперь старчески дребезжащ.
— Как, вы говорите, ваша фамилия? — переспросил он.
— Кумиров.
— Что-то я вас не припоминаю. А я школьных друзей Игорька всех помню, — продребезжал он.
— Я у вас в гостях не был, Иван Петрович («Бог миловал»).
— Ах вот как! А почему вы ему в офис не позвоните? Игорек сейчас в городе.
— Мы давно не виделись, Иван Петрович. Хочу сделать сюрприз, нагрянуть к нему внезапно.
— А, вон что. Понимаю, понимаю. Школьная дружба, оно, конечно… Ну, запишите.
И он продиктовал домашний адрес Яхнина-младшего, Молвы.
* * *
И вот по сумрачному мартовскому городу я прибрел к новой девятиэтажке, поставленной в лесистом еще месте около сопок. Третий этаж, 37-я квартира. Дверь, обитая черной кожей. Прежде чем позвонить, я успокоил дыхание и сердце. Ну, Молва. Встречай гостя.
И нажал кнопку звонка, который издал неделовую легкомысленную трель.
Я стоял так, чтобы быть хорошо видимым в «глазок». Вот, дескать, пришел некто безопасный, безобидный, без бандитских поползновений, некто Кумиров, которому можно и нужно открыть.
