— Вроде бы.
— Меня ведь здесь не было. Я в других краях обретался. В армии, старичок, послужил… да-а. Потом носило по стране. А ты, слышал, университет окончил?
— Нет. Недоучился.
— Ну, считай, что окончил. Обскакал меня. И жена, говоришь, есть? Видишь, ты какой! И здесь меня обошел. Я ведь, старичок, холостую. Кто такая?
— Не местная. Из Новосибирска.
— Тоже пописывает в газетке?
— Нет, программистка.
— Ух ты! Головастая, поди. И молоденькая?
— Не старая. Двадцать пять. Миловидная.
— Хват ты, Кумир! Всегда им был, с младых ногтей. Помнишь, как Тоньку Абрамову у меня увел на выпускном?
— Смутно.
— Увел, увел, умыкнул! — развеселился разогретый «Распутиным» Яхнин. — Ох, я тогда бесился. Зол был на тебя. Да мы вообще не слишком с тобой ладили, а, Кумир?
— С чего взял? — Я затянулся глубоко дымом. Я как-то смутно его видел, как в тумане.
— Ну как же! У вас своя компания. Элитная. Гальперин, Миронов, Корзун. Высокие материи: поэзия, космос, компьютеры. А мы больше насчет подворотен да спорта. Третий сорт, а?
— Брось. Может, и не стыковались иногда. Что из того? — тяжело проговорил я.
— Где они сейчас, твои кореша? В городе что-то не встречаю.
«Кореша»… «старичок»… Какой простецкий генеральный директор!
— Поразбросало, — отвечал я. И думал при этом: «Дрянь ты все-таки, Молва. Мучаешь. Сознательно».
— А твои предки? — продолжал он допытываться, весело скалясь.
— Хочешь спросить, не могут ли они мне помочь? Исключено. Они на материке. Побаливают. Сами нуждаются в помощи.
— Ага! Понял.
— Так что, Игорь? — напрямик спросил я, прерывая эти воспоминания.
— Что?
— Ссудишь мне денег? Повторяю, месяца на два. Заплачу проценты сообразно инфляции.
— Это само собой! — откликнулся он. — А сколько надо, Кумир? Ты сказал: крупную сумму. А что ты, старичок, понимаешь под крупной суммой? Лимон? Десять лимонов?
Я усмехнулся. Невесело так.
— Лимоны — это не из моего лексикона. Надо сто тысяч, чтобы выкрутиться.
— Сто штук? — поразился Яхнин. (Огромной или ничтожной показалась ему эта сумма?)
— Если сложно, то хотя бы половину. Остальное займу у других частями, если удастся.
И я замер в ожидании приговора. Сигарета погасла сама собой. Я думал: «Ну, давай, Молва, покажи себя. Вспомни старые обиды. Унизь. Нокаутируй. Твоя власть». — И смотрел, как Яхнин, соскользнув со стола, открывает холодильник, достает новую баночку, откупоривает ногтем колпачек и, закинув русобородое лицо, двигая кадыком, пьет китайское пивко.
