Тут дверь распахнулась, и в плохо освещенном проходе возник высокий сухопарый человек. Он был без парика, и было видно, что он совсем недавно обрил голову. Из-за узкого темного костюма он казался еще выше и суше. Стоило ему заметить девушку, как его лицо осветилось выражением явного удовольствия. Однако почти сразу же ему на глаза попался и я, и характер его поведения мгновенно переменился.
— Кто вы такой, сударь?! — рявкнул он по-мужицки грубо. Не дождавшись моего ответа, мужчина повернулся к горничной и прошипел: — Я же уже говорил тебе, милая, что его превосходительство не может принимать посетителей!
— Я новый поверенный, — громко отрекомендовался я. — Мне необходимо решить ряд вопросов с вашим пациентом, сударь. Очень важных вопросов, не терпящих отлагательства.
Врач вытянулся подобно кобре, готовящейся к нападению. Глаза его сверкнули, словно два маленьких огонька в темном коридоре.
— Ах, значит, вы и есть причина наших сегодняшних злоключений! — произнес он обвиняющим тоном. — Герр Рункен целый день из-за вас провел в состоянии глубочайшего нервного напряжения. Признаюсь, я удивлен. Я ожидал кого-то более… ну, в общем, кого-то на вас совершенно не похожего. Кого-то постарше, скажем. Более… опытного.
— Я его долго не задержу, — прервал я излияния врача.
— Надеюсь! — воскликнул он. — Мне еще предстоит работа.
Грубость врача я отнес на счет переутомления. Я и сам ощутил сильную усталость, когда проследовал за ним в помещение, где лежал больной. Против моих ожиданий поверенный Рункен находился не в постели, а в кожаном откидном кресле, стоявшем у дальней стены. Голые ноги его на высоких подушках были обращены в сторону открытого окна. Эта жутко холодная комната была к тому же и самой захламленной во всем доме. Три тоненькие свечки, установленные в один подсвечник, освещали огромное количество книг и бумаг, разбросанных повсюду. Высоченные их стопки, подобно подвыпившим прохожим, прислонялись к стенам с обеих сторон кровати с пологом, что стояла в самом темном углу.
Если доктор Плюкер ожидал увидеть вместо меня кого-то постарше, то и его превосходительство господин поверенный Вольфганг Рункен оказался гораздо моложе, чем я предполагал. Ему вряд ли могло быть больше сорока пяти лет. Я вспомнил характеристику, данную ему горничной: приятный, красивый мужчина… но не нашел в человеке, что находился в кожаном кресле передо мной, и отдаленного намека на упомянутые достоинства. Он не лежал, а почти сидел в кресле, так как за спину ему положили подушки, а на плечи накинули темную шерстяную шаль. Изможденное лицо осунулось от мук, а голые ноги были выставлены на морозный ночной воздух. Приблизившись, я обнаружил, что лицо поверенного уже приобрело страшный цвет, характерный для тяжелобольных, губы почернели и страдальчески поджаты, глаза полузакрыты, как у человека, вглядывающегося в образы иного мира. Крупные капли пота застыли на лбу подобно пару, сконденсировавшемуся на теплом стекле. И несмотря на пронизывающий холод, волосы у него были влажные от пота. Услышав стук моих туфель по каменному полу, он повернул голову на звук, словно слепой.
