Но так как он помнил, что Галя не всегда делает то, что делают другие, то спросил ее, чуть покраснев:
— Значит, ты свободна от уроков, если гуляешь тут? Я бы тоже погулял с тобой с удовольствием, походил бы по улицам. Наш город так хорош бывает утром под снегом. Я это часто вспоминал. Я только отнесу дрова Анне Ивановне. Я для нее их колю.
Он был так же смущен, как Галя, и добавил:
— Я тоже совершенно случайно попал сюда, в школу.
— Хорошо, я подожду тебя, — ответила Галя, — и ты можешь сказать Анне Ивановне, что видел меня здесь во время уроков и… даже, что я жду тебя… Можешь и это сказать.
Она не будет его ждать, конечно. Она убежит, как только он взойдет на крыльцо.
— Нет, зачем же я буду говорить Анне Ивановне, если ты этого не хочешь! — сказал он. — Хотя я не вижу в том ничего плохого.
Смущение его прошло, и он более внимательно посмотрел на Галю. Глаза у него были небольшие, глядевшие всегда прямо, и черты лица были правильные и глубокие.
Он медленно провел рукой по своей непокрытой голове, чуть застывшей от холода. Было ли то желание привести перед Галей в порядок свои густые темные и спутавшиеся от влаги волосы, или был то жест раздумья, в какое привели его странные слова и поведение Гали, но только она увидела на голове его под волосами глубокий шрам. Он начинался за ухом и кончался у самого виска.
— Что это у тебя? — спросила Галя, показав на шрам.
Он закрыл его слегка рукой и поспешно ответил:
— Это пустяки. Я был ранен в голову.
И тогда Галя увидела и другие шрамы — на шее, на руке у кисти — и посмотрела на его грудь. Много полосок, золотых и красных, уже потемневших от времени, вели счет его ранам, и на зеленом сукне гимнастерки под ними, чуть пониже, как капля крови, звездою упавшая с неба, блестел скромный орден — может быть, первое испытание еще очень молодой души.
И странно было Гале видеть Ваню здесь, на школьном дворе.
Неужели это он еще не так давно сидел позади нее на парте?
Он быстро нагнулся и стал собирать дрова, связывая их толстой веревкой. Потом взвалил свою вязанку на плечи и пошел к крыльцу.
— Я отнесу только дрова и вернусь. Подожди меня.
Он исчез.
Но, конечно, она не будет ждать. Она уже это решила. Она сейчас уйдет и больше не вернется сюда никогда.
Она представила себе, как он расскажет Анке об их странной встрече, и как они придут к ней в воскресенье, и как она уже будет далеко в это время от родного дома. Может быть, уже на половине пути к своему заветному подвигу.
