Ваня взошел на крыльцо.
Она перебежала на другую сторону коридора, где начиналась лестница и под ней темными рядами стояли за барьером вешалки.
Ваня вошел уже в школу.
Он вытер от снега сапоги — то были большие солдатские сапоги, сшитые из грубой керзы, — и потихоньку, как входят в тишину читальни или музея, стал подвигаться вперед.
Старая уже женщина, тетя Маша, всегда сторожившая вешалку, остановила его:
— Гражданин, куда вы идете? Товарищ военный, здесь школа.
Он робко остановился и растерянно улыбнулся ей:
— Тетя Маша, вы меня не узнаете разве? Я ведь здесь учился. Я Ваня. Ваня Полосухин. Не помните меня?
Тетя Маша вышла на середину, подошла к нему, повернула его к свету лицом.
Она не узнала Ваню. Но взяла за руку, как будто хотела приблизить его к себе, увести в свою каморку, что таилась под лестницей.
Но Ваня стоял неподвижно, и все та же теплая и чуть растерянная улыбка бродила на его губах.
— Да, да, Ваня Полосухин, — сказала тетя Маша. — Посмотреть пришел, потянуло, значит, после фронта, как к матери. Ну, смотри, смотри. Много у нас перемен.
— А учительская где теперь? — спросил он.
— Учительская теперь не тут.
— А физический кабинет где?
— И физический кабинет не там, где был. И физик наш Павел Иванович, что опыты вам там показывал, умер. Стар очень стал, не выжил, умер. Большие перемены…
— Большие перемены, я вижу… — сказал Ваня тихо. — Значит, умер Павел Иванович и физический кабинет не там. И девочки здесь только учатся.
— Да, девочки, — сказала тетя Маша и вздохнула. — Девочки… Хоть мне-то легче с ними, вешалки у них попришиты, аккуратней мальчишек, — у тех-то вешалку разве найдешь? У всех пооборваны, за петлю все вешала. А скучаю по вас, родные. Хоть бы без вешалок вернулись бы к нам. Много вас было…
Ваня засмеялся и обнял вдруг старую тетю Машу. Потом спросил:
— А Анна Ивановна здесь?
— Анна Ивановна все здесь. Тут вот, наверху, в комнате своей живет.
И тетя Маша показала рукой на лестницу, где, склонившись над перилами, стояла Галя, слушая их разговор.
Галя отпрянула назад и бесшумно побежала по коридору на площадку, где снова зазвенела под ее ногой каменная плитка.
На этот звук совсем рядом с площадкой открылась низенькая дверь, и в коридор выглянула Анна Ивановна.
Галя замерла на месте, прижавшись в самый угол своей стеклянной клетки.
Но Ваня уже поднялся по лестнице и шел по коридору, стараясь не шуметь и ступать легко в своей тяжелой обуви.
Анна Ивановна пристально смотрела на него.
