— Может, мы дедом займемся? — спросил плаксиво. — Дедом сколько угодно!
— Нет, — ответил Казарин твердо, — теперь мы занимаемся этой ведьмой, и только ею. Но не сегодня. На сегодня достаточно. Надо это все осмыслить.
Он вернулся в комнату и во всеуслышание заявил, что они тут совсем загостились, просят хозяйку извинить и прочее и прочее. Ведьма Сухотиха восприняла эту новость благосклонно, хотя с начала визита прошло всего минут пятнадцать. Кланяясь и рассыпаясь в любезностях, проводила гостей к калитке, приглашала наведываться и долго еще махала вслед белым платочком.
Группа возвращалась в отель в несколько подавленном настроении. Казарин и Рейтман впереди волокли тяжелый бокс и горячо беседовали о чем-то, причем Рейтман махал свободной рукой, Гриша, так и не отведавший ни гуся, ни чаю, трусил следом, а за ним шла грустная Вера, склонив к плечу голову. Босоногов, впрочем, приотстал, и сильно приотстал. Была причина.
С Иваном, как только он переступил порог ведьминского дома, стали происходить странные вещи. Показалось ему, что он не один, а как бы его даже двое. И в то время как первый номер скромно так сидел на стульчике и потягивал чаек, у номера второго… как бы это выразиться… завязался с Сухотихой роман. О да, второй номер времени даром не терял!
Сидит Сухотиха, улыбается белозубо, пьет чай с блюдца. Румяная, кожа так и светится молоком, грудь полная, высокая — дышит. И нет никого рядом, только она да Иван. Прямо как в песне: у самовара я и моя Маша, а за окном совсем уже темно. А за окном и в самом деле темно, и часы тики-так, и будто музыка хрустальная журчит. Глядит Босоногов на Сухотиху, глаза настежь, глядит, распаляется. Сухотиха ему:
— Небось притомились с дорожки, а?
— Да что вы, Анна Поликарповна, нисколько! — отвечает стажер и добавляет, подумав: — Прожектор лоб расшиб.
— Бедняжка, — шепчет Сухотиха. — Дай-ка погляжу!
Встает, и к Ивану, полной грудью по плечу, а рука на лоб — легкая, как перо, рука проводит по лбу.
— Вот и нет ничего, как не было.
Хочет Иван поймать за талию ведьму, ан не тут-то было: ловкая Сухотиха выкручивается из рук и вот уже снова сидит на стульчике, потягивает чаек.
— Баловник вы, Ваня, — говорит, а глаза смеются.
Иван смущен. Уши Ивановы пылают огнем.
— Весна, — объясняет.
— Да и верно, весна! Вёдро на дворе, хоть бы дождик пылюку прибил! Пыльно на дороге?
— Пыльно, — говорит Иван.
— Душно?
— Душно.
— Взопрели небось? — допытывается ведьма.
