Странно, но как только я спустился с пирамиды на землю, пауки и змеи оставили меня в покое.
Все еще осматривая себя с перекошенным от брезгливости лицом, я раздумывал о том, продолжать ли мне исследования древнего города или же отправиться дальше в путь и не испытывать судьбу. Любопытство пересилило. Может быть, я первый человек, который появился среди этих загадочных построек за последние пятьсот, семьсот или тысячу лет? Может быть, эта пирамида хранит в себе несметные сокровища и тайны загадочного народа. Уйти отсюда, испугавшись каких-то тараканов, и не попытаться проникнуть внутрь?
Чувство самолюбия взыграло. Кирилл Андреевич, сказал я сам себе, надо учиться сочетать полезное, приятное и нужное.
Отдохнув немного, я начал вторую атаку на пирамиду, но перед тем, как подняться на ступени, тщательно расчистил подходы. Несколько часов, не жалея сил, я махал мачете. Пот проступил сквозь куртку, мокрое лицо облепила мошкара, но я настолько увлекся работой, что не замечал ничего, а опомнился лишь тогда, когда солнце опустилось за горизонт и стало стремительно темнеть.
Палатку я на всякий случай поставил на «дороге», расчистив там квадрат, и наглухо застегнул вход «молнией». Духи мертвого города не тревожили меня ночью, если не считать какой-то птицы, которая кричала несколько часов подряд дурным пронзительным голосом рядом с палаткой, и никакие мои угрозы не убедили ее заткнуться. С трех часов ночи я, собственно, и не сомкнул глаз.
С утра я принялся расширять одну из дыр на месте обвалившейся грани. Я расшатывал булыжники и, используя мачете как рычаг, вытаскивал их из своих гнезд и кидал к подножию. Конечно, в какой-то степени я занимался варварством, разрушая уникальное творение древней цивилизации, но я быстро нашел себе оправдание в том, что ищу золото на лечение Хуана.
Восьмипалые дьяволы опять принялись атаковать меня, и мне пришлось отдать им на растерзание свою куртку, к которой они были так неравнодушны. Пока они пытались найти в ней меня, я успел проделать достаточно широкое отверстие, через которое мог проникнуть внутрь пирамиды.
Слабый свет от горящих спичек смог выхватить из темноты лишь часть внутренней стены, обросшей мертвенно-бледными безлистными стеблями, свисающими с камней, как черви. Уровень пола внутри пирамиды не совпадал с уровнем основания пирамиды снаружи. Здесь было глубже, а стены уходили вниз не под углом, а почти вертикально.
Я сжег полкоробка спичек, но так и не рассмотрел толком дно, однако мне показалось, что оно устлано черным ковром, ворс которого шевелится сам по себе.
