Саркисян почувствовал, что у него подкашиваются ноги. К счастью, в уютном трейлере, где он жил, почти невозможно было упасть и пролететь мимо мягкого кресла либо кровати или дивана.
– Успех «Робинзонады» превзошел все ожидания, – продолжал продюсер низким и, как обычно, нарочито безразличным голосом. – Мы вышли в тройку самых популярных передач. Так держать, Арамчик! Из оставшихся участников надо выжать максимум драматизма…
«Черт бы тебя подрал с твоей торопливостью! – подумал Саркисян и, отключив телефон, упал в кресло. – Какого черта надо было спешить с анонсом о пожаре? Теперь задний ход уже не дашь…»
Он еще не знал, как будет выкручиваться, но уже чувствовал, что ложь теперь должна быть еще более жестокой и изощренной.
– Зайди ко мне! – вызвал он по телефону Гвоздева.
– У меня вся одежда насквозь мокрая, Арам Иванович! – заныл в ответ студент. – И губа распухла, есть ничего не могу.
– Я тебя не кушать приглашаю, – ответил Саркисян и швырнул трубку на диван.
В глубокой задумчивости он вынул из шкафа ополовиненную бутылку коньяка, бокал и тонкую нарезку янтарной бастурмы.
«Надо что-то делать. Надо! Надо! – мысленно подначивал он себя, прохаживаясь по маленькой комнатке с бокалом в руке – три шага туда, три шага обратно. – Кто ж сгорел на этом проклятом острове? Вот же какое дурное совпадение! А я уже на крючке, и этот труп ломает весь сценарий!»
Постучавшись, в трейлер вошел Гвоздев. Он был в камуфлированной униформе с чужого плеча, размера шестидесятого. Карманы, которые должны находиться на груди, съехали студенту на живот. Ширинка на брюках сместилась на уровень колен. Выглядел помощник как клоун.
– Неплохо он тебя разукрасил, – не преминул заметить Саркисян, запирая входную дверь на замок.
– Чуть зуб не выбил, сволочь, – проворчал Гвоздев и шмыгнул носом.
Саркисян подошел к окну и задернул штору.
– Не разнюхал, кто там сгорел? – спросил он тихо, кивая на стул.
– Нет! – прошептал Гвоздев, испуганными глазами глядя на шефа. – Вот же вляпались вы! И как вы теперь думаете из этой ситуации выбираться? Должно быть, уже есть какая-нибудь идея?
«Вот же гаденыш! – подумал Саркисян, поглядывая на студента. – Хочет дать мне понять, что это я вляпался и мне придется выбираться! Зря стараешься, мальчик!»
– Да, история неприятная, – задумчиво произнес Саркисян, глядя, как по стенкам бокала сползает маслянистая коньячная пленка. – А самое скверное то, что у передачи очень высокий рейтинг.
