- Да и ты не забыл, - смеется Огнев, неплохо все-таки нас учили в «вышке», - и хлопает друга по плечу.
- Значит так, - заявляет Шмаков, - закладку на дебаркадере я тебе организую. Как только она будет готова, сообщу запиской, с указанием места. И как говорится, - дай Бог! Если в Москве что не свяжется, приезжай ко мне. Я найду, где отсидеться. И Зея будет рада повидаться. Я ей, кстати, рассказал, что еду к тебе на свидание.
- Так у вас все наладилось? Помнится, в последнюю нашу встречу в Москве, вы были на грани развода.
- Все путем, братишка, - рассмеялся Лешка, - я перебесился, а восточные женщины, как ты знаешь, отходчивы.
Затем, не раздеваясь, приятели укладываются на стоящие рядом жесткие солдатские койки, дымят сигаретами и до зари вспоминают о прошлой учебе, службе и друзьях.
Утром они расстаются также тепло, как и встретились.
- Держись, Юр, - шепчет на прощание Лешка, - я все сделаю как надо.
А еще через неделю Огнев получает с воли записку, в которой значится: «Дрова в бане. Шмак». Из нее он делает вывод, что все необходимое спрятано в душевой дебаркадера.
Очередной груз на пристань, что находится на противоположном берегу реки, баржи доставляют только в начале октября, который удался на удивление погожим для этих мест. Выгружать предстоит цемент в мешках и заключенные не выражают восторга по этому поводу.
Как обычно, на разгрузку занаряжают самых строптивых в колонии. Так сказать, в воспитательных целях. Таких набирается полста. В том числе Огнев, Душман и Зингер.
- А блатные снова припухают, бережет их «хозяин» - сплевывает бывший боксер, когда отрядный, назвав их номера, распускает строй.
- Ничего, - скалится Душман, - погода вон какая, разомнемся на свежем воздухе. Эх, братцы, рвануть бы в тундру, там свобода!
- В тундре говорят не выжить, - замечает Огнев.
- Туфта. Мой дед - моряк в войну по ней месяц выходил к своим. Бежал с товарищем из немецкого плена и ничего, дошел. Правда, потом его определили в штрафбат, но ничего, с войны пришел героем.
- Жив?
- Ну да, крепкий черт. После войны дальнобойщиком работал до семидесяти. Все мечтал снова в те места съездить, дружок там у него погиб. И меня хотел прихватить.
Да, видать, не судьба. Как я сел, старик сильно сдал. Он же меня и вырастил, как батю в шахте задавило. Вот такие дела. Выйду, деда не оставлю. А ты, прапор, как «откинешься», приезжай к нам в гости, в Ростов. С дедом познакомлю, у него свой дом в старом районе, на Седова. Фамилия, как и у меня, Вонлярский.
