Старшина напряженно всматривается в ту сторону, протирает слезящиеся глаза и сдавленно шепчет, - кажись самолет.
Не сговариваясь, друзья падают в мох и замирают.
- Это, наверное, тот, из которого немец выпрыгнул, - шепчет Сашка.
- Щас узнаем,- хищно ощеривается Дим и тянет из-за пояса «вальтер». - Ты, давай, лежи и наблюдай, а я малость разведаю.
После этого, передернув затвор, он ужом ползет вниз.
Сашка достает из-за пазухи ракетницу, взводит курок и ощупывает висящий на поясе нож. Тянутся утомительные минуты.
Наконец сбоку слышится шорох и появляется голова Дима.
- Кажись наш, бомбер, но вокруг никого, - сообщает он и утирает вспотевший лоб.
- Ур..! - радостно вскидывается Сашка и осекается под яростным взглядом старшины.
- Молчи, карась, - шипит тот, - я ж сказал «кажись», точно не разглядел. Вот туман рассеется, тогда и увидим.
Они вновь замирают и напряженно вглядываются в искрящееся над низиной марево. Снег под лучами солнца тает, и согревающийся воздух призрачно дрожит над тундрой.
Когда фосфорицирующие стрелки швейцарского «лонжина» на Сашкиной руке подбираются к полудню, туман редеет, и сквозь него проступают очертания уткнувшегося в землю самолета.
- Точно, наш русский, Ил-4, - взволнованно произносит старшина. Нас на таком, под Ржевом сбрасывали, после бомбежки.
- А теперь, матрос двигаем вперед, только тихо, - бросает он Сашке.
Тот молча кивает, они крадучись спускаются с сопки и, чутко прислушиваясь, медленно идут к машине.
Дим впереди, держа наготове взведенный пистолет, а Сашка чуть сзади и в стороне. Так учил его старшина.
Первое, что им бросается в глаза - оторванное от фюзеляжа, искореженное крыло, с красной звездой на нем и многочисленные рваные дыры в корпусе самолета. Погнуты и лопасти одного из винтов, а правый двигатель густо закопчен.
- Да, досталось ему, - шепчет старшина и, когда друзья приближаются к машине почти вплотную, замечает лежащее у самого корпуса, напротив большой пробоины, застывшее тело человека в оленьей одежде, с размозженной головой. Рядом с ним валяется искореженный автомат ППШ.
Старшина поднимает вверх согнутую в локте левую руку, приказывая напарнику оставаться на месте, и на секунду замирает.
Потом скользит вперед, поднимает атомат, и прижимается к обшивке машины чуть в стороне от пробоины. Затаив дыхание прислушивается - вокруг тишина, нарушаемая только размеренной капелью, где-то внутри самолета.
