Князь Вишневецкий проснулся очень не в духе, и причина его дурного расположения была проста: наступающий день обещал быть очень скучным. Последние гости вчера уехали, никаких развлечений не предстояло. Как убить время? Над этим вопросом, лежа в постели, раздумывал пан Адам. Ехать на охоту — что за приятность в весеннюю ростепель? Да и какая в это время года охота? Для этого есть лето, ранняя осень, даже зима — особенно если на медведя, но весна… Да и надоело. Ах, все надоело! Заняться разве ратной потехой? Вывести полки своих гусар, казаков… Но и эта мысль не показалась заманчивой князю, и он опять пробормотал:
— Э! Все надоело! Все!..
Он откинул одеяло и сел на постели. И вся его фигура, обрюзглая, заплывшая жиром, и красноватое лицо, на котором, как два куста, возвышались косматые брови над свиными глазками, и неправильной формы нос, который торчал над огромными усами, падавшими к жирному подбородку, — все выражало полнейшую апатию и недовольство собою и всем окружающим.
Некоторое время пан сидел, все еще продолжая раздумывать, чем бы заполнить предстоящий день, потом зевнул, взъерошил свои редеющие темные волосы и, решив, что ни до чего недодумается, крикнул:
— Одеваться!
Князь одевался медленно, ругал слуг, швырял в них чем попало. Безропотные рабы молчали, появлялись в панской опочивальне и исчезали, как тени. Наконец, когда пан Адам был одет, ему робко доложили:
— Отец Николай хочет повидаться с ясновельможным паном.
— Что ему надо? — ворчливо заметил князь и добавил — Зови!
Патер не замедлил войти. Лицо его застыло в торжественно-сосредоточенном настроении.
— Добрый день, сын мой.
— Добрый день, святой отец, — ответил князь Адам, подходя под благословение. — Что нового?
— Я должен сообщить тебе удивительную вещь.
— Именно?
— У тебя в доме пребывает царевич Димитрий, — торжественно проговорил иезуит.
Вишневецкий вытаращил глаза от удивления.
— Что?!
— Да, московский царевич Димитрий.
— Сын Ивана Четвертого?
— Да.
— Фу! Это нечто невероятное!
— А между тем это — истинная правда.
— Да где же он, этот царевич?
— Позволь, я тебе расскажу все но порядку. Сегодня я был позван к одному из твоих слуг дать ему напутствие.
— К кому?
— К Григорию.
— К Григорию? Мой любимый слуга… Я и не знал, что он болен. Умирает?
