— Меня зовут Серафима, — поведала она, — потому что я храню память того народа, который знал, любил и понимал огонь. Хранители носят имена, связанные с Огнем, Светом, Сиянием.
Меня зовут Серафима, мою мать звали Ольга, бабушку — Дарина. Вы, Рушель, сможете назвать мое имя людям, когда я продолжу род, но никак не раньше, род Хранителей не должен прерваться.
Я теперь знаю, что Серафима продолжила свой род, имя же ее дочери — тайна, которую знают лишь посвященные. Когда-нибудь и она продолжит род Хранителей, и тогда имя ее станет известно многим.
Первая беседа с Хранительницей
Смешливая и яркая, Хранительница так поразила нас, что довольно долго мы просто молча глядели на нее. Первой пришла в себя Настя, и это оказалось очень кстати: нам нужна была продуктивная беседа, а не бессмысленное созерцание, а голос девушки всех нас привел в чувство. Мы обнаружили, что сидим за гладким деревянным столом, на котором стоит миска с медом, перед каждым из нас — чашка душистого липового чая, а из печи пахнет чем-то знакомым с детства и очень вкусным, только не понятно, чем именно. Эти ощущения были такими острыми, будто я переживал их впервые в жизни. И в этом, и в том, что мы, потрясенные, сами не заметили, как вошли в дом и уселись за стол, проявились чудесные способности Хранительницы. Но об этом позже.
— Да, мы вас представляли себе совсем другой, — именно эта фраза Насти привела нас в нормальное состояние.
— Вижу, что твои друзья, девушка, даже не слышали, о чем я говорила, настолько удивились, — Хранительница обвела нас своими зелеными глазами. — Неужели все так плохо?
— В каком смысле? — не понял я.
— Что вы, просто мы с друзьями всю дорогу фантазировали, какой вы окажетесь, а вы оказались совсем-совсем другой! — Настя смутилась. — Более доброй, более живой, более красивой!
Какие верные слова нашла Настя!
Хранительница была красивой, как горы и лес, солнце на восходе и ледяные вершины Белухи, и живой, как огонь, на который были похожи ее рыжие волосы.
— Ну уж, не смешите меня — красивой! Рыжая да тощая — вот и вся красота. — Хранительница рассмеялась. — А когда мне лет пятнадцать было, деревенские тетки девок пугали, чтобы те к Белухе не ходили: «Будешь много по лесу бегать да к горе подойдешь — станешь такой же тощей да рыжей, как эта», то есть как я.
«Сколько же лет нашей хозяйке? — непроизвольно задумался я. — Если, как говорил дедушка Вахрамей, она помнит его покойного прадеда еще мальчонкой, то получается…»
