— Эй! — орал ворон ему вслед. — Хочешь свернуть себе шею — хорошо, но без меня! Я не герой, у меня рвиматизм, а ты — непрошибаемый тупица! Я исчезаю, я испаряюсь, я уже улетел! Будь здоров! Пока! Чао! Адью, коллега!
В этот миг он увидел, что кот болтается в воздухе, вцепившись когтями передних лап в водосточную трубу. С трудом одолевая штормовой ветер, ворон подлетел к коту, ухватил его клювом за шкирку и из последних сил потащил наверх.
— Лучше бы из меня набили чучело! — вопил ворон. — Должно быть, я ещё яйцом тюкнулся из гнезда!
Он выглянул за край водостока. Далеко-далеко внизу переливались огни праздничного города.
При прохождении следующей фазы вновь взяла бразды правления Тиранья. Указание, каким образом следует придать пуншу силу исполнения всех желаний, было составлено на ведьмонтанском языке. Это такой особенный навыворотный язык: например, «мальчик» значит «глобус», «девочка» — «бочка», «идти гулять» — «лопнуть», «сад» — «чемодан», «видеть» — «дёргаться», «собака» — «мыло», «пёстрый» — «прыткий», «внезапно» — «безмолвно» и так далее. Так, предложение «Мальчик и девочка гуляли по саду, где внезапно увидали пёструю собаку» на ведьмонтанском читается следующим образом: «Глобус и бочка треснули в чемодане, где безмолвно дёргалось прыткое мыло».
Тиранья владела этим языком в совершенстве и легко перевела следующий отрывок:
Мажь, майский мастер,
Малый фломастер
Клейстером лести скорей!
Эктопроплазма
Газом из глаза
Мазью экстаза залей!
Лампы в лаборатории были погашены. В полной темноте тётя и племянник начали безудержно колдовать наперегонки. Словно в горячечном бреду, сменяли друг друга видения, которые выныривали из темноты, теснили и изгоняли друг друга.
В воздухе складывались огненные спирали, они с шипением вращались, разрастались в смерчи, а смерчи превращались в червей, и гигантский клюв без птицы склёвывал их. Серое облако колебалось посреди комнаты; оттуда вдруг высунулся подвешенный за хвост собачий скелет; затем кости превратились в пылающих змей, которые свились в клубок и покатились по полу. Крысы с крошечными человечьими лицами завертелись в хороводе вокруг чаши с вуншпуншем. Крошечный робот на трёхколёсном велосипедике пронзил копьецом каменного голубя, который тотчас рассыпался золой…
Видения сменяли друг друга всё быстрее и быстрее и в конце концов исчезли в чаше с пуншем.
Якоб отыскал в себе жалкие крохи последних сил и полетел вслед за котом, но в темноте не нашёл его.
