Мы всё больше приходили в отчаяние. Каждому было ясно: надо действовать, а там будь что будет. Если положение не изменится, мы не протянем и месяца. Посылки к нам ещё ни разу не приходили. Но вдруг произошло событие, которое не осталось без последствий.
В лагерь прибыл эсэсовец Петерсен. Офицер СС Петерсен, Лодаль-Петерсен, был датчанин, огромный, глупый, но с хитрецой. В Штутгоф он попал прямо из Гамбурга, где осенью 1943 года пережил массированные бомбардировки с воздуха и порядком перетрусил. Он почувствовал, что ветер вот-вот переменится.
Я не знаю, почему его прислали в лагерь, но, очевидно, здесь нужен был человек, понимавший скандинавские языки. Во-первых, нужно было проверять нашу переписку. А во-вторых, в Штутгоф пригнали большое количество норвежских полицейских, которые были интернированы в «германском лагере» в нескольких километрах от главного лагеря. Временно Петерсен был назначен начальником 13-го блока. Таким образом, он должен был осуществлять надзор за нашим бараком, и поэтому первое время он наведывался в барак довольно часто.
Хотя Петерсен был человек достаточно сдержанный, он нередко беседовал с заключёнными, которые почему-либо оказывались в бараке, когда он приходил. Постепенно его высказывания делались всё более откровенными. Чувствуя, что немцы скоро потерпят крах, он явно старался завязать хорошие отношения с датскими заключёнными в Штутгофе.
Скоро он уже делал нам всякого рода туманные предостережения и давал не менее туманные советы.
— Неприятности на Восточном фронте приводят эсэсовцев в отчаяние. От них можно всего ожидать. Глядите в оба. И будьте готовы к самому худшему, — сказал он однажды одному из наших товарищей.
В другой раз он высказался ещё более откровенно.
— В политическом отделе войск СС, осуществляющих охрану лагеря, давным-давно решено, что, если Восточный фронт будет прорван, ни один заключённый не уйдёт живым из Штутгофа. Представьте себе, как эсэсовцы загоняют всех заключённых в бараки, запирают двери и стреляют в окна газовыми патронами! Вы должны тщательно исследовать, как построен ваш барак и есть ли возможность сломать стену или приподнять крышу. Будьте готовы ко всему. И объясните своим товарищам, какая складывается обстановка.
Верил ли он сам в то, что говорил, или это была просто злонамеренная попытка ещё более травмировать нашу психику?
Думаю, что он говорил всерьёз и для этого у него были основания.
Скоро Петерсен стал приходить в блок каждый день в любое время суток. Он не говорил ни с Марсинаком, ни с Хиршем, но он явно уже составил себе представление о том, что они вытворяли и с нами и с нашими скудными пищевыми рационами. Так прошло какое-то время, после чего Петерсен перешёл в наступление.
