Мы остановились и смотрим из-за угла. Поставили наших солдат возле лестницы и из автоматов перестреляли. Когда начали стрелять, кто отворачивался, кто смотрел прямо. К тому, кто отворачивался, подходил немец, бил пистолетом по голове: смотри, мол. Они все упали. Фашист потом объехал на мотоцикле и каждому выстрелил в голову. В это время напротив шел какой-то мужик с гармошкой на спине. Они крикнули ему: «Хэнде хох!». А он, видимо, был бухой, шел как раз к месту расстрела. Немец повернул автомат и дал очередь, тот так и упал на свою гармошку. Мы убежали вниз с того места.
На другой день я решил посмотреть, что там осталось. Висела фанерная доска. На ней мелом написано: «Это те, кто поджигает дома и заводы».
Когда наши вернулись в город, я прочел в газете, кажется, в «Молоте»: «Один из этих расстрелянных остался жив и писал: «Я упал. На меня повалился товарищ и закрыл мне голову. Я был ранен в плечо. Когда немец добивал расстрелянных, меня пропустил. Когда немцы уехали, я перелез через забор и забился в щель. Было холодно, светила луна. Проходила женщина. Я ее окликнул. Она принесла мне бинт и кусок хлеба».
Жители прятали солдат, оставшихся в городе. Некоторые бойцы отстреливались. Бои шли на окраине Нахичевани. Наши немцев тоже много положили, потому они так и зверствовали.
В первой могиле в парке имени Фрунзе были позахоронены в основном жители города. Хоронили кого в гробах, кого без гробов. Ямы копали несколько дней. Людей складывали штабелями.
В. ГАЛУСТЯН. Мы жили на 14-й линии. Сначала я увидела не живых немцев, а их танки. Мы с мамой были на 20-й линии, наблюдали за тем, как наши грабили магазины. Мы перед этим сдали в комиссионный магазин письменный стол. Это был отличный старый стол папы. Отец ушел на фронт, жить нам было не на что, и мы его отнесли. И вот мы видим, как тащат этот стол. А подойти и сказать, что он наш, стесняемся, чтобы не подумали: и мы тоже принимаем участие в грабиловке.
И вот как раз в это время показались немецкие танки. Что меня поразило: они шли так стремительно, я бы сказала, даже лихо. Остановились. Открыли люки. И я еще больше удивилась: танкисты были такими молодыми. Мне показалось даже, что они были почти моими ровесниками, а мне было 15 лет. Посмотрели они и покатили дальше.
В. ЛЕМЕШЕВ. В облисполкомовском подвале, там, где сейчас столовая, были заложены наши мины. Там было столько ящиков, что, если бы рвануло, ничего бы вокруг не осталось. Но то ли детонаторы не сработали, то ли их туда вставить не успели — все тихо. А потом тол сгорел. Для нас, мальчишек, все интересно, и мы туда лазили. Немцы проверили все миноискателями и поставили там часовых. Это здание сильно охранялось, все время машины туда-сюда. Наверное, там было какое-то управление. Немцы приходили даже осматривать соседние дома энергетиков. Спрашивали, кто в них живет — заботились о своей безопасности…
