— Не знаю. Были бы живы родители, они бы, наверное, сразу сказали.
— Вы могли его и не узнать. Но если бы это был ваш брат, он-то должен был что-нибудь вспомнить. А он в вас увидел только женщину.
— Я бы хотела с ним ещё повидаться. Пока окончательно не выяснится…
— Да ведь дело-то, — в раздумье покачал головой Куросима, — очень сомнительное. Прежде всего, он ни капли на вас не похож. — Ему не хотелось её обескураживать, но сказать это он счёл своим долгом.
— Лица иногда очень меняются.
— Бывает, конечно, — вздохнул Куросима, оборачиваясь к высоченному Омуре, стоявшему с бесстрастным лицом в дверях приёмной, и переводя затем взгляд на возбуждённое, миловидное личико молодой женщины.
— Простите, я ещё хотела спросить, — сказала Фусако, чувствуя уступчивость Куросимы. — Какие вещи у него были с собой?
— Вещи? В его котомке лежало одно полотенце, зубная щётка, палочки для еды, мешочек с солью и буддийский молитвенник на санскрите, — перечислил Куросима вещи, принадлежавшие Омуре.
— И это всё?
— Были у него ещё деньги. Сорок таиландских бат — около семисот иен на наши деньги.
Фусако молчала.
— Да, — спохватился Куросима, — я забыл про хозяйственное мыло. Он ещё обладатель трёх кусков мыла. Хотя особой любовью к чистоте не отличается. И зачем только ему мыло?
В душе Куросимы всё больше росла злоба против Омуры. Ему была неприятна сама мысль, что эта странная личность как-то связана с Фусако.
— Хозяйственное мыло? — склонив чуть набок голову, недоверчиво, переспросила Фусако.
— Вы сомневаетесь? Больше у него ничего не было. Ничего, что подтверждало бы его японское происхождение. Если сомневаетесь, я к следующему вашему приходу могу взять со склада все его вещи и вам показать.
— Да нет, я верю… — неопределённо ответила Фусако, после чего вежливо откланялась.
Странно, но Куросиме было приятно, что, выходя из приёмной, она и не оглянулась на Омуру, стоявшего возле дверей.
Во второй половине дня явился ещё один посетитель.
На этот раз тоже женщина. Но в отличие, от Фусако Омура это была особа средних лет, с подведёнными глазами, покрытая густым слоем косметики, сквозь которую проступал пот. Она стояла в короткой жёлтой юбке, прислонясь к стойке бюро пропусков, выставив напоказ тёмные от загара голые ноги и кокетливо поглядывая по сторонам. Если бы не что-то домашнее в её облике, она была бы точь-в-точь молодящаяся дамочка из детектива, такая, каких любят показывать по телевидению.
Когда ошеломлённый Куросима задал ей тот же вопрос, что и Фусако, она, сверкнув позолоченным браслетом, поднесла ко рту руку с заграничной сигаретой, затянулась и с вызовом пустила струю дыма.
