— Вы должны быть осторожным, капиталист: а то вдруг в вас взрастут семена революции!
Мэй вытянула ногу под столом и коснулась коленом ноги Ремо. Он почувствовал, как она дрожит. Со времени того эпизода в номере бостонской гостиницы Мэй упорно старалась привлечь внимание Ремо, она буквально тёрлась о него. Но Ремо холодно реагировал на все попытки сближения. Её приходилось держать рядом и в повиновении, а самым лучшим средством для этого было заставлять ждать и надеяться.
Уловив во взгляде Чиуна оттенок неудовольствия, Ремо понял, что подходит официант. Ремо видел в зеркале над входной дверью, как официант с сердитым видом приближается к ним, неся поднос с тремя блюдами на вытянутой руке.
Остановившись у стола, он поставил одно блюдо перед Ремо:
— Это для вас, сэр.
Второе блюдо он поставил перед Мэй Соонг.
— А это для прекрасной дамы.
Затем он небрежно бросил третье блюдо перед Чиуном, так что брызги разлетелись по столу.
— Если мы вернёмся сюда через год, — предрёк Чиун, — эти жирные пятна будут ожидать нас. Знаешь, китайцы никогда не моют столы. Они ждут, что землетрясение или наводнение смоет грязь, которую они развели. То же самое можно сказать и о гигиене их тела.
Официант молча ушёл на кухню.
Мэй Соонг обеими ногами обхватила под столом ногу Ремо. И как всегда в подобных ситуациях — когда женщина не хочет выдать поведение своих ног — она начала лихорадочно болтать.
— Мне здесь нравится, — объявила Мэй. — Интересно, на каком диалекте тут говорят — на кантонском или на мандаринском?
Чиун принюхался к тарелке, в которой дрожала обычная студенистая, лишённая цвета овощная масса.
— Мандаринском, — сообщил он, — потому что пахнет обычным дерьмом. А кантонская пища отдаёт птичьим помётом.
— Люди, которые поедают сырую рыбу, недостойны называться цивилизованными, — сказала Мэй Соонг, поднося ко рту порцию овощей.
— А что, цивилизованно есть птичьи гнёзда?
И тут они снова завелись.
Но Ремо не обращал на них внимания. В настенном зеркале он мог наблюдать, что происходит на кухне, где официант оживлённо беседовал с парнем, преследовавшим их на улице. Парень разгоряченно жестикулировал, а потом снял свою кепочку и ударил ею официанта по лицу.
Официант покорно кивнул головой и почти бегом направился к вращающимся дверям, ведущим из кухни в зал. Когда он пробегал мимо их столика, он что-то пробормотал.
— Что он сказал? — спросил Ремо у Чиуна.
Чиун всё ещё возился со своими овощами.
— Он обозвал меня свиньёй.
