Ремо надеялся на то, что премьер способен во имя мира во всём мире прибыть сейчас в Америку без всяких договорённостей. Неожиданный визит, о котором объявят лишь тогда, когда самолёт будет находиться в воздухе.
— Благодарю вас, господин государственный секретарь, — издеваясь, поклонился Чиун.
— Неужели вы думаете, что народ Китая не встанет горой за одного из своих любимых генералов, который сейчас гниёт в какой-то американской тюрьме? — спросила Мэй Соонг.
— Заключённые в американских тюрьмах живут гораздо лучше, чем те, кто работает на ваших рисовых полях, — прокомментировал её заявление Чиун.
Шофёр такси постучал в окошко.
— Мы приехали, — объявил он.
Ремо оглянулся вокруг. Улицы были ярко освещены, продавцы продавали пиццу и горячие сосиски, а также итальянскую выпечку.
— Неужели это Чайнатаун? — спросил Ремо.
— Это — фестиваль в честь святого Януария. Здесь Малая Италия, Чайнатаун за ней.
Ремо пожал плечами и хорошо заплатил водителю за поездку. Он ничего не сказал, но почувствовал отвращение. Как можно найти кого-нибудь (или быть найденным) в этой толпе беснующихся итальянцев?
В мрачном настроении Ремо шагал посредине улицы, бросая взгляды на висящие фонари. За ним шла Мэй Соонг, которая через плечо выкрикивала оскорбления в адрес Чиуна, а Чиун тут же возвращал их обратно. Шум их ссоры оглушал только Ремо, остальным было не до них, Наспех сооружённые фанерные ларьки привлекали толпы итальянцев и азиатов. Чиун и Мэй Соонг продолжали оскорблять друг друга, но их крики в общем гвалте звучали примерно как приветствия давно не видевшихся родственников из Кастелламаре.
Казалось, никто не мог обратить внимания на двух ссорящихся азиатов, однако же кто-то обратил. Молодой китаец с длинными сальными волосами шёл навстречу, опираясь на шест, на котором плыло подобие итальянского дирижабля, и откровенно рассматривал их. Он был одет в потёртую армейскую, оливкового цвета форму — на каждом плече по красной звезде и военная кепочка «дедушки Мао», из-под которой свисали неопрятные волосы.
Уже в третий раз они встречали этого парня на своём пути — на протяжении всего двух кварталов Пелл-стрит. Парень подождал, пока все трое прошли мимо него, а затем Ремо услышал, как он закричал:
— Ва Чинг!
Эхо ушло куда-то в глубь улицы, затем было подхвачено несколькими голосами и вернулось обратно.
— Ва Чинг. Ва Чинг. Ва Чинг.
Ремо замедлил движение, Мэй Соонг выдвинулась вперёд, за ней и Чиун.
— Что это значит?
