— В Китае, — сказал Чиун, — народ не имеет автомашин. Они питаются экскрементами.
— Вы даёте слишком много воли вашему лакею, — обратилась Мэй Соонг к Ремо.
Вся троица сидела на переднем сиденьи. Мэй Соонг находилась между двумя мужчинами, и Чиун пытался как можно плотнее прижаться к двери. Ремо не стал менять машину в надежде, что за ними установлена слежка. Время, отпущенное на поиски генерала Лиу, поджимало, и он хотел установить контакт с преследователями как можно быстрее.
Ремо не нравилось, что Чиун сидел у окна в таком настроении, хотя большую часть поездки Ремо избегал приближаться к машинам с эмблемой мира на борту. Ремо пытался разгадать тайну исчезновения генерала Лиу, надеясь на вдохновение.
Вдруг он услышал, как Чиун что-то напевает про себя со счастливым видом, и сразу насторожился, внимательно глядя по сторонам. Ничего особенного. Но туг же Ремо сообразил, что вызвало приступ радости у Чиуна: справа шла небольшая иностранная машина с эмблемой мира. Когда она поравнялась с ними, Чиун, глядя прямо перед собой, вытянул руку в открытое окно и что-то сделал.
Ремо заметил это движение в зеркале заднего вида. В ту же минуту с соседней машины свалилось боковое зеркало, оно упало в грязь и рассыпалось на мелкие кусочки. Естественно, всё произошло настолько быстро, что водитель просто не заметил, как из окошка проходящего мимо автомобиля высунулась почти бестелесная рука Чиуна и сорвала зеркало. Ремо видел, как водитель ушедшей вперёд машины недоуменно оглянулся вокруг и покачал головой. Чиун замурлыкал чуть громче, придя в отличное расположение духа.
Поэтому Ремо очень пристрастно наблюдал за машинами с флажками мира всю дорогу в Нью-Йорк. Однажды он попытался провести Чиуна. Он сблизился с проходившей мимо такой машиной, а затем, в самый последний момент, отвернул в сторону, стараясь определить, на каком расстоянии он может переиграть Чиуна. И был вознаграждён за это грохнувшимся прямо ему на колени зеркалом. Чиун пришёл в особенный восторг, потому что, когда зеркало отскочило от Ремо, оно шлёпнулось на руки Мэй Соонг.
— Хе-хе, — сказал Чиун; его победа была абсолютной и полной.
— Бьюсь об заклад, ты гордишься собой, — заявил Ремо.
— Гордиться собой следует только тогда, когда ты имеешь дело с достойным противником. Хе-хе. А тут гордиться нечем.
После этой тирады Чиун погрузился в молчание до самого поворота на Нью-Йорк. Молчание лишь изредка нарушалось его «хе-хе, тут гордиться нечем».
