— Один — это сила. Настоящий мужчина вполне способен в одиночку содержать слабых, бедных и престарелых людей деревни, защитить всех, кто не может постоять за себя. Наш Мастер взял с собой в Китай меч синанджу, изготовленный из лучшего металла, длиной более двух метров. В его задачу входило казнить архитекторов и строителей Таи-Тхо Тиен, тронного зала, за то что они знали расположение тайных входов и выходов.
Ремо прервал его:
— Зачем ему понадобился меч?
— Рука предназначена для нападения, а меч — для казни.
Ремо понимающе кивнул.
— Он выполнил свои обязанности полностью. В полдень того дня, когда было закончено строительство Таи-Тхо Тиен, император созвал всех архитекторов и строителей в секретное подземелье, где, как он сказал, они будут должным образом вознаграждены.
Но император там так и не появился. Вместо него собравшимся воздал должное наш Мастер. Ра-аз, и меч двигался налево. Ра-аз, и меч двигался направо. Ра-аз, и меч обрушивался вниз, но вряд ли кто-то из людей видел сверкание лезвия или понимал, что происходит. Да-а.
Чиун взял в обе руки воображаемый меч. Поистине он был воображаемым, иначе какой бы двухметровый клинок смог двигаться с такой быстротой и лёгкостью.
— Ра-аз! Он оставил меч там, вместе с трупами, чтобы вернуться за ним после того, как получит плату за работу. Прежде чем расплатиться, император пригласил Мастера отобедать с ним. А Мастер сказал: «Не могу. Мой народ голодает. Я должен принести им пищу». Сейчас я говорю чистую правду, Ремо.
— Но император-таки угостил Мастера отравленным фруктом. И Мастер был беспомощен в этой ситуации? Разве ваши люди не имеют средства против яда?
— Есть только одно средство — не есть. Надо знать, что ешь. В этом твоя слабость, сын мой. Хотя никому не требуется отравлять тебя, потому что ты сам себя травишь каждый день. Пицца, сосиски, жареное мясо, картофельное пюре, кожа дичи. Фу-у-у. В общем, Мае тёр проснулся в поле. Благодаря тому, что у него был необычайно выносливый организм, он только замёрз. Пешком, страшно ослабнув и лишившись своей недюжинной силы, Мастер возвратился в Синанджу. К тому времени, когда он вернулся, люди в деревне опять посылали в небытие своих новорождённых.
Голова Чиуна поникла. Он уставился взглядом в пол.
— Для меня неудача означает — послать детей «домой». Я не могу позволить себе неудачи, даже если мне прикажут убить тебя. Сегодня я Мастер.
— Это твоя головная боль, не моя, — в голосе Ремо чувствовался холод.
