Чиун, который никогда не был осведомлён, на кого он работает, кроме того, что это правительство США, возможно, вернётся в Корею, чтобы в мире и спокойствии прожить оставшиеся годы.
… Волны мерно бились о берег.
Земля была близка ко всеобщему миру? Что за фантастическая мечта! Сколько лет она жила в мире? Было ли когда-нибудь время, когда человек не убивал человека или когда война не следовала за войной, чтобы отстоять границы, или доказать правое неправым, или даже — это является наивысшей формой глупости — защитить честь и достоинство нации?
Мечта была у президента. А Смит и Ремо могли погибнуть за неё. Ну пусть будет так. За это стоит умереть.
Только вот как сообщить Ремо, почему он должен погибнуть? Смит не осмеливался это сделать. Преимущество Смита было в свободе выбора. В том числе, выбора минуты. Смит намеревался воспользоваться этим преимуществом. Смит изобрёл Ремо — идеальную машину для убийств. Его детище было страшно. Но это было — его детище. Ставить детище в известность о смертоносных планах следовало в случае необходимости.
И тут прозвучал звонок по специальной линии связи от Ремо.
Смит поднял трубку. Он почувствовал глубокое, щемящее чувство привязанности к злому остроумному убийце — привязанности, которая, к примеру, возникает к товарищу, просидевшему с тобой в одном окопе… сколько уже? лет восемь?
— Семь — четыре — четыре, — произнёс Смит.
— Ну и работку вы мне задали, — раздался голос Ремо. — Вы знаете, что эта пара чуть ли не дерётся?
— Знаю.
— Ужасно неразумно держать Чиуна на этом задании. Он страшно завёлся.
— Вам ведь нужен кто-то, чтобы переводил.
— Она говорит по-английски.
— А о чём она будет говорить с китайцем, который, возможно, попробует установить с ней контакт? — спросил Смит.
— О'кей. Постараюсь пережить и это. Сегодня вечером мы выезжаем из Бостона.
— Мы сейчас занимаемся проверкой той пуэрториканской группы. Мы всё ещё не знаем, кто послал их.
— О'кей. Мы со своей стороны тоже здесь посмотрим.
— Будьте осторожны. Фирма владельца таксопарка перевела весьма солидную сумму на континент. Думаю, эти деньги выделены на вас. Семьдесят тысяч долларов.
— И это всё, чего я стою? Даже при упавшем долларе?
— Если это не сработает, то, возможно, цена вашей головы поднимется до сто тысяч долларов!
— Чёрт возьми, я обязан этим медицинскому шоу.
Или, возможно, спортивному контракту. Как насчёт этого, если всё развалится? Тридцатипятилетний задний угловой, который уйдёт на пенсию в шестьдесят пять лет? Чиун с успехом выступил бы в роли защитника. Спорю, что он сможет. Это буквально потрясло бы всех. Восьмидесятилетний защитник весом сорок килограмм.
