— До встречи в Иерусалиме, брат!
— До встречи, сеньор рыцарь!
Весть о сияющем рыцаре на коне, появившемся на вершине горы, вновь придала сил и энтузиазма, вдохновила войска. Было ли это галлюцинацией или видением, или хитроумный граф Раймунд Тулузский вновь попытался пойти на уловку, вроде найденного Христова копья, а может кто из рыцарей, соскучившийся по верховой езде, решил на рассвете размять застоявшегося любимца перед грядущим боем, но эффект получился прекрасный.
Архиепископ Даймбер вышел перед войском латинян и произнес короткое благословение, на изысканное красноречие не было времени и сил:
— Militia Christi!
Над крестоносцами пролетел одобрительный гул.
— Войско Христово! Вчера Всевышний Господь не удостоил еще нас войти в священный город, чтобы поклониться Гробу Его Сына. Явим же смирение и веру, чтобы Бог сегодня не оставил нас и позволил свершить наше призвание! К бою, братья мои! Вас ждет богатство и слава! Прощение всех ваших грехов и спасение души, отныне и во веки вечные! Аминь.
Не меньшее одобрение вызвали напутствия военачальников. Все увещевания сводились к обещаниям римского папы Урбана Второго — придите и освободите. Будете спасены после смерти и богаты и сыты при жизни — перед вами сказочные богатства мусульман и прочих неверных. Остается только завоевать их и взять.
Но самым действенным оказалось воспоминание недельной давности. Раймунд Тулузский, не стесняясь в выражениях, подробно напомнил о тех богохульствах и оскорблениях, что сыпались на головы крестоносцев вперемежку с плевками и камнями со стороны мусульман. Этого было достаточно, чтобы войско крестоносцев взревело. Гнев и ненависть захлестнули душу каждого из пилигримов. Так раненый озверевший бык бросается на своего обидчика. Нет более мощного рычага для толпы, чем оскорбление веры.
— Отомстим за поруганное имя Христово!
От яростного безумного крика, слившегося в единый вой, сотряслись окрестные холмы и городские стены.
Дали всеобщий сигнал к атаке, утонувший в этом вое. Разъяренные пилигримы на одном дыхании, словно и не было вчерашнего боя и бессонной ночи, бросились на штурм. Снова затрещали колеса осадных башен, снова штурмовые лестницы и тараны поползли навстречу камням, кипятку и смоле. Пятнадцатого июля бой стал куда острее и жестче.
Сарацины тоже показали оскал. Их вдохновляло известие о приближении фатимидского войска. Получили ли откровение мусульманские имамы, или голубиная почта принесла весть, но воодушевление со стороны противника было очевидным.
