Заводские корпуса показались и в самом деле примерно через километр – огромные, уродливые, они выглядели так, словно архитектор, их создавший, пытался взять золотую медаль на конкурсе «Чудовище дизайна». Хотя, может быть, тут порезвилась катастрофа, превратила обычные здания в нечто жуткое.
– Хм, а вот тут уже занятнее, – сказал Рашид, когда они вышли к просторной автостоянке.
– И чем же? – спросил Андрей.
– Что-то живое я чувствую… оно вроде бы одновременно со всех сторон…
Порыв ветра примчался с востока, ударил в лицо, и послышался заунывный вой, словно тысячи людей, ставших мертвыми утром пятого мая, неожиданно осознали свою гибель и решили оплакать ее.
Андрей замер, закрутил головой, а Рашид покачнулся, словно ноги отказались ему служить.
– Вот это да… – прошептал он.
Ветер замолк, и вновь стало тихо, так тихо, что впору воткнуть пальцы себе в уши и крутить изо всех сил, чтобы выбить засевшие там пробки. Накатил треск, какой издает лопающийся лед в марте, причем одновременно со всех сторон, и Андрею показалось, что он уловил движение далеко справа, на перекрестке.
– Теперь оно там! – «Колдун» развернулся, вскинул руку. – Но оно слишком… Невероятно!
– Что именно? – Андрей поднял автомат, двинулся к лежащей на боку «Газели» – какое-никакое, а прикрытие.
– Нечто огромное, словно из множества, оно прячется…
Треск нарастал, становился громче, но по-прежнему ничего не было видно, лишь местами над асфальтом поднимались крохотные пылевые вихри. Вздымались, а затем опадали, точно их сминало нечто исполинское, настолько тяжелое, что под ним дрожала проезжая часть проспекта.
– Оно скрыто… оно одно и не одно… – продолжал бормотать замерший на месте Рашид.
– Ты можешь сделать эту штуку видимой?! – крикнул Андрей.
– Попробую. – «Колдун» напрягся, костяной щиток на его лице засветился сначала багровым, затем белым.
Воздух заколыхался, пошел волнами, и словно начала таять невидимая стенка. Метрах в пятидесяти от них проявилось нечто багрово-серое, расплывчатое, высотой до третьего этажа, а шириной во всю дорогу, то есть метров в сорок.
А потом Андрей подумал, что спит, что угодил в чудовищный сон.
Тварь напоминала то ли осьминога, то ли краба с множеством лап, торчали глаза на стебельках, изгибались щупальца с фонарные столбы. И вся она при этом состояла из людей, из трупов с ободранной кожей – они, держась друг за друга, образовывали клешни и конечности, из боков торчали головы, руки и ноги, с обнаженной плоти сочилась бесцветная жидкость.
