Песни мертвых соловьев - Артём Александрович Мичурин

В ярко освещенной ртутными лампами комнате находились два человека. Их синие халаты резко контрастировали с ослепительной белизной кафеля и холодной серостью полированной стали. Только одна деталь выделялась здесь еще резче – багровая лужа под вскрытой черепной коробкой трехгодовалого ребенка.

– Так нельзя, Алексей Павлович, – качал головой человек, нервно шагая туда-сюда вдоль стены. – Так… неправильно.

– Подойди, – ответил второй. – Давай-давай. Смотри. Видишь? – Палец с выбеленной постоянными дезинфекциями кожей ткнулся в оголенный мозг, вызвав судорожную тряску пристегнутых ремнями конечностей подопытного. – Это патология. И она развивается. У одних в меньшей степени, у других – в большей. Но вся партия повреждена. Ты понимаешь? Вся!

– А как же результаты, показатели? Мы так долго этого добивались! Давайте подождем хотя бы год. Ведь вы не знаете наверняка.

– Знаю. Ждать нечего. Со временем проблема только усугубится. Образцы бесперспективны. К моменту достижения репродуктивного возраста они станут либо «овощами», либо неуправляемыми психопатами. Как ни прискорбно, но это факт.

– И что же теперь будет?

– От них придется избавиться. А мы, Евгений, – пожилой человек в очках вытер руку о полотенце и положил ее на плечо своему ассистенту, – продолжим работать. Одна неудача – еще не конец.

Самосвал остановился возле полузатопленной канавы. Водитель с пассажиром вылезли из кабины и принялись отвязывать укрывающий кузов брезент.

– Черт, ну и вонища. На хрена эту возню затеяли? Есть же печь.

– Хочешь, чтобы над базой черная копоть столбом стояла? Тоже мне, барышня кисейная. Развязывай живее.

Водитель вернулся в кабину, и гидроцилиндры зашипели, поднимая кузов.

Заросшая ряской вода вспенилась от сыплющихся в нее тел.

– Твою мать, – пассажир уперся кулаками в бока, глядя на поднявшийся из болотца островок. – Перебор.

– Не поместились, что ли? – высунулся из кабины водитель.

– Да. Нужно было в два захода сыпать.

– Хреново.

– И чего ты на меня уставился? Даже не думай. Я туда не полезу. Охота порядок наводить – бери лопату и херачь сам.

– Ты как со старшим по званию разговариваешь? – в шутку возмутился водитель.

– Можешь на меня рапорт подать, – со всей серьезностью ответил пассажир. – Но я этим заниматься не буду.

– Ладно, хрен с ним. Пусть падальщики разберутся. Да и жара… Через пару дней осядет. Залезай, возвращаемся.

Июнь две тысячи пятьдесят первого года был жарким. К полудню солнце пропекало землю так, что у ее поверхности играл воздушный муар, превращающий линию горизонта в размытую полосу склейки синего неба с желтовато-зеленой заокской равниной.