Бейб зевнула, но вдруг резко села, насторожившись. И будто по ее сигналу, Лаки тоже повернул голову и посмотрел в сторону окна. Наверное, это ежик, подумала Эмма.
И что же? Сидеть теперь здесь и страдать из-за неверного мужчины? Ну нет! Эмма пошла на кухню, чтобы приготовить горячий шоколад.
Скоро дни будут очень долгими, полными света, да и вечера станут совсем летними. Скоро она окажется в своем новом домике в Гамильтоне, пусть маленьком и стоящем в ряду двенадцати домов, но все равно таком уютном! К тому же там был сад. Все испытания надо встречать смело! Когда Эмма уедет отсюда, она непременно найдет свое счастье! В Парагае же она просто будет отдыхать время от времени.
Все было бы по-другому, будь хоть какая-то надежда, что Кейн ее полюбит…
— Нет! — резко сказала она, отгоняя от себя назойливые вредные мысли. — Нет, нет и нет, черт побери!
Эмма уедет из Парагая, и в конце концов лицо Кейна поблекнет в ее памяти, она забудет его поцелуй, его горячие чувственные губы. Когда-нибудь она даже забудет его имя, пламя волос, вспыхивающих на солнце, и застывшие, резкие, угловатые черты лица — все это поблекнет и сотрется из памяти.
— Конечно, сотрется, — сурово подтвердила она вслух, зная, что лжет.
Она поставила пакет молока на скамью и достала кружку, и тут обе собаки с лаем бросились к двери черного хода.
Эмма замерла.
— Кто там? — крикнула она.
Ответом было молчание. Эмма оттолкнула лающих собак в сторону, чтобы проверить дверь, и обнаружила ее закрытой на ключ. Однако резкий свет во дворе просачивался через стеклянный верх двери. Эмма стояла в напряжении, прижав руку к бьющемуся сердцу.
Не часто бывало, чтобы воры включали свет во дворе. Почти наверняка собаки среагировали на какого-нибудь заблудшего пса — возможно, подумала Эмма, одного из тех, которые загрызли овец. Или на ежа. Даже пробегающая крыса могла взбудоражить их. Но кто бы там ни был, он ушел, потому что собаки вернулись на свое место и легли перед камином, не проявляя дальнейших признаков интереса.
Обычно ночь не наводила ужаса на Эмму, но теперь ее колотило, когда она садилась у огня с чашкой горячего шоколада, и сегодня она разрешила Лаки спать на подстилке в гостиной.
Несмотря на тревогу, Эмма крепко спала в ту ночь. Когда наконец она очнулась, реальность вернула ее к мыслям — тревожным фрагментам одиночества, вызывавшим подавленность и боль. Эта боль преследовала ее еще два дня, а на следующее утро в семь часов позвонила экономка из Гленальбина и сообщила Эмме, что Кейн не сможет сопровождать ее на прогулках несколько дней, поскольку уехал.
