— Ну что ж, увидимся в девять. До свиданья!
— До свиданья.
Мило, что он позвонил, подумала Эмма, положив трубку на рычаг.
Так как Бейб спала и к тому же на улице после дождя было холодно, Эмма решила не брать старую собаку с собой в Гленальбин. Коротенькая прогулка днем, когда по прогнозам синоптиков ожидается теплая погода, для ее артрита будет полезнее.
После завтрака Эмма и Лаки отправились на прогулку. Хотя Эмма надела джинсы и видавший виды свитер, она не смогла воспротивиться желанию повязать вокруг шеи шарфик. Черный с голубым шелковый шарфик оттенял ее серые глаза и нежный цвет кожи. Кейн вышел из дома встретить ее, и веселая искорка, промелькнувшая в его взгляде, показала Эмме, что он заметил, для кого она хотела выглядеть красивой.
Мурашки забегали у нее по коже, но Эмма все же выдавила из себя улыбку.
— Вы не взяли Бейб? — спросил он.
— Нет, она с утра сильно прихрамывает, поэтому я оставила ее дома. — Эмма замолчала, потом с усилием продолжила: — Я не поблагодарила вас как следует за вчерашнюю помощь.
— Вы достаточно поблагодарили меня, — сказал он, оценивающе глядя на нее своими холодными золотистыми глазами. — Не подумайте, что я не принимаю вашу благодарность, но любой другой на моем месте поступил бы точно так же.
— Может быть, — кивнула Эмма, гадая, поверит ли он ей, — но я рада, что именно вы оказались там. Одна я бы очень испугалась. Мне это послужило уроком, но…
— Надеюсь, — резко перебил он ее, — что, если бы вы поехали домой одна, у вас хватило бы ума развернуться и приехать обратно к нам.
Она хотела было объяснить ему, что никогда бы так не поступила, что у нее вообще нет привычки просить у кого-либо помощи, но поняла, что это ничего не даст. Поэтому она только произнесла:
— Что ж, сейчас это уже не имеет никакого значения, и больше такое не повторится. Ну, где там ваша лошадь?
Асти оказалась гнедой кобылкой, резвой и грациозной, с породистой мордой и белой звездочкой на лбу. Она фыркала Кейну в лицо и тыкалась мордой в его широкую грудь. Он нежно поглаживал лошадь руками, что-то говоря ей тем проникновенным голосом, от которого у Эммы бегали мурашки по коже, потом протянул одну морковку, а другую передал Эмме.
— Спасибо, — сказала Эмма. — Ну, на возьми, моя хорошая, — пробормотала она, держа морковку на раскрытой ладони. — Ах ты, моя красавица… Чудесная моя…
Асти приняла подношение, энергично жуя, а Эмма в это время погладила ей челку, похлопала по лоснящейся шее, продолжая говорить ровным голосом, словно гипнотизируя ее, до тех пор, пока кобылка — привыкшая к запаху и голосу Эммы — не наклонила голову, чтобы внимательнее рассмотреть Лаки.
