Быстрым, выверенным движением Кейн завел машину. У Эммы забилась жилка в ямочке на шее. Она уставилась на аллею с магнолиями — большими, пышными деревьями, протягивающими свои великолепные цветы прямо к ночному небу. Когда лепестки опадут, они на две недели покроют яркую траву бело-розовым ковром несравненной красоты.
Молчание в машине затянулось, и, еле сдерживая напряжение, Эмма проговорила:
— Эти деревья — потрясающее зрелище. Кто посадил их?
— Мои родители, когда мать приехала сюда еще невестой.
— А дождь не погубит цветы?
— Нет.
Ну что ж, хорошо, подумала она, больше раздраженная, чем обиженная его лаконичными ответами, пусть сам теперь придумает тему для разговора.
Дорога устремлялась вниз вдоль пастбищ; свет фар выхватывал из темноты больших рыжих коров, мирно жующих свою жвачку, затем машина свернула и неожиданно остановилась. Искусно размещенная подсветка выделяла достаточно большой пруд, который скорее был похож на озерцо. Окаймленный деревьями, он блеснул в сумерках и остался позади, а они продолжали ехать под деревьями, между широкими газонами.
Повинуясь порыву, Эмма воскликнула:
— Как красиво!
— Моей матери доставит удовольствие показать вам все вокруг, — ровным голосом произнес Кейн.
— Моя мама обожала работать в саду. Я помню, как она смеялась над своими грязными руками. Отец спрашивал, почему она не надевает перчаток. И она отвечала, что не может работать в перчатках.
— Звучит так, как будто ее уже нет в живых.
Эмма медленно проговорила:
— Она умерла, когда мне было пятнадцать — почти шестнадцать лет.
— В этом возрасте плохо терять мать, — неожиданно сказал он.
Эмма кивнула.
— Да. Я была слишком молодой, чтобы судить о ней, только думала, что она само совершенство, и я так ушла в себя, что ничего не видела вокруг, кроме своего горя. Но я думаю, что в любом возрасте тяжело потерять мать. Ох!
Дорога поворачивала за большими деревьями и вела к дому, великолепному современному строению, которое прекрасно вписывалось в местный пейзаж и фруктовый сад, в свою очередь еще усиливавшие впечатление от всей картины.
— Здесь чудесно, — тихо произнесла Эмма. — Но сад наверняка старше, чем дом. Те деревья уже давно растут.
— Первый дом сгорел до основания около тридцати лет назад, — сказал Кейн. — После этого мы жили в доме управляющего до тех пор, пока мать не убедила меня построить этот.
Эмма кинула быстрый взгляд на своего соседа. Тщательно подбирая слова, она пробормотала:
— Всегда очень жаль, когда какой-то кусочек прошлого исчезает бесследно.
