Пчелы вились над головой матери, дотрагиваясь до волос своими длинными ниточками-лапками, а во сне она видела, как из затененной части комнаты выступил человек с болезненным, изборожденным морщинами лицом, и между впадинами щек дрожала на губах улыбка. Он протянул руку. Мать отпрянула и воскликнула:
— Кто ты?
Он промолчал, и она заглянула под полуопущенные веки. И спросила:
— А ты что можешь дать ребенку — здоровье?
И он сказал:
— Человек, которого я коснусь, ощущает в крови жгучий трепет, трепет этот жжет кровь, как огонь. Вся жизнь уходит на то, чтобы унять в крови это жжение.
— Ты даешь богатство?
Он покачал головой.
— Когда человек, которого я коснусь, нагибается, чтобы поднять золото, он внезапно видит знамение в небе над головой, а пока он смотрит на него, золото уплывает между пальцами или его забирает другой.
— Может быть, славу?
— Едва ли, — ответил он. — Путь человека, которого я коснусь, начертан пальцем на зыбком песке и никому не виден. Этим путем ему и идти. Иногда путь ведет его к вершине, но внезапно поворачивает и низвергает в бездну. И он должен идти этим путем, хотя только он один видит зыбкий след, по которому идет.
— Любовь?
— Он будет страстно желать ее, но не найдет. Когда он протянет ей руки и прижмет к сердцу того, кого любит, тогда в дальнем далеке он увидит, как играет свет на черте горизонта. И он должен идти туда. Тот, кого он любит, не пойдет с ним — его удел идти в одиночестве. Когда он прижмет нечто к пылающему сердцу и воскликнет: «Мое, мое, я владею этим!», — он услышит голос: «Отрекись! Отрекись! Владеть — не твой удел!»
— Он достигнет успеха?
— Его ждет поражение. В беге наперегонки он придет к черте последним. Потому что таинственные голоса взывают к нему, и странные огни манят его, и он должен стоять, смотреть и слушать. А самое странное, что вдали, за горючими песками, где для других лежит лишь пустота пустыни, он будет видеть голубое море! Над этим морем не заходит солнце, вода в нем синяя, как сверкающий аметист, и белизною пены очерчен берег. Великолепный остров поднимается из этого моря, и он будет видеть, как горят золотом вершины его гор.
Мать спросила:
— А он достигнет этого острова?
Человек неопределенно улыбнулся.
— А он есть, этот остров? — спросила она.
— Кто знает, что есть и чего нет? — спросил он вместо ответа.
И она взглянула в его глаза, прикрытые веками, и сказала:
— Коснись.
Он наклонился и приложил ладонь к спящему, не рожденному еще младенцу, и прошептал, улыбаясь — только она одна могла его слышать:
