Годом ранее. Тбилиси. Штаб ЗакВО. Март 1990 года
– Пошёл на хрен! – заявил Сан Санычу уставший замотанный полковник, начальник отдела Оргмобуправления. – Сначала твоё руководство просит зачислить этого пацана в штат, а теперь хочет вычеркнуть его оттуда безо всяких на то оснований!!! Передай своим начальникам – в гробу я видал их просьбы!!! Передай! У меня есть вполне внятно написанные приказы и инструкции. И это они регламентируют мои решения, а вовсе не просьбы твоих гавриков! Без приказа об увольнении в запас или без выписки из приговора военного трибунала об осуждении этого грузина за дезертирство – нового солдата не получите!!!
– А третьего пути нет? – спросил Сан Саныч и передал полковнику завёрнутую в газету бутылку армянского коньяка.
– Саша! – скривился полковник, принимая бутылку и пряча её в ящик стола. – Как только, так сразу! Но без законного основания – не могу! НЕ МОГУ! – повторил он по слогам.
– Палыч! Не лечи меня, будто кроме увольнения или выписки из приговора, для твоей конторы других законных оснований не бывает! Ведь бывают? – уточнил Сан Саныч и, недовольно поморщившись, полез в портфель за второй бутылкой.
– Бывают! – вздохнул Палыч и жестом показал, что вторую бутылку не возьмёт. – Есть ещё комиссование по здоровью или "Справка о смерти"!
– Типун тебе на язык! – перекрестился Сан Саныч. – Пусть живёт!
– Тогда звиздуй к укрывающим его неформалам! – разозлился полковник. – Ежели они выдадут тебе бумагу с печатью, что рядовой Реваз Ревазашвили укрывается у них, и выдан не будет – закрою тебе дырку в штате! – полковник по-восточному вскинул растопыренную ладонь и с характерным грузинским акцентом добавил: – Мамой клянусь!!!
Неделю спустя. Тбилиси. Штаб-квартира неформальной националистической организации «Общество Руставели»
Судя по всему, визит русского офицера в штаб-квартиру грузинских неформалов озадачил и изумил исполнявшую обязанности секретаря худющую и злую как чёрт пожилую грузинку. Уставившись на Сан Саныча, словно гипнотизирующая кролика змея, она прошипела, что лидеры «Общества Руставели» «с оккупантами не общаются».
Сан Саныч невозмутимо уселся на стоявший у стены стул и заявил, что всё в этой жизни когда-нибудь происходит впервые. Вот и сейчас – сам факт его визита, и рассмотрение вопроса, с которым он пришёл к её руководству как вполне официальное лицо, означает признание военными властями вполне определённого авторитета этого руководства. А вот отказ от беседы идёт вразрез с традициями кавказского гостеприимства и ни о чём другом, как об отсутствии внутренней культуры отказавшегося, не говорит.
