— Ты должна держать от всех в секрете то, что ты иногда видишь,— предупреждала Лили свою маленькую дочь.
— А папа?
— Он будет только использовать тебя в своих интересах, милая. Он превратит тебя в дрессированного зверька и заставит выступать с предсказаниями перед чужими за деньги.— И Лили улыбалась печальной улыбкой, какие порой расцветают на лицах глубоко несчастных людей.— Есть вещи, которые нужно скрывать в своем сердце.
— А у тебя есть секреты?— спрашивала Санни.
— Есть, только довольно пустяковые, за них нечего беспокоиться.
С годами Санни узнавала эти секреты, они действительно оказались совсем простыми. Исаак всегда хотел иметь сына, а Лили, со свойственной ей сдержанностью, старалась сделать так, чтобы этого не случилось. Детей больше не было. Одна Санни.
Исаак предположил, что его жена стала бесплодной, и Лили решила не разубеждать его. Его злость на нее росла с каждым годом, он обвинял ее в том, что она больше не женщина, обзывал высушенной старой скво. Но легче ему от этого не становилось. Ему были нужны сыновья, причем много сыновей, чтобы помогать вести хозяйство на ранчо. Не будь Исаак Рошак богобоязненным католиком, он охотно развелся бы с ней и нашел настоящую женщину, которая родила бы ему мальчиков.
Но истинной причиной было нежелание Лили продолжать род Исаака.
В шкафу с выдвижными ящиками, где хранилась косметика, лак для ногтей и другие предметы женского обихода, Лили держала несколько пузырьков и бутылок с травами, порошками и снадобьями, которыми часто пользовалась, смешивала и готовила из них варево с отвратительным запахом, которое потом выпивала. Санни она об этом не рассказывала, но та и сама потом догадалась, что мать в свои «опасные» дни принимала эту гадость и тем самым предохраняла себя от возможной беременности.
Исаак проводил все больше времени в городе, где пил и распутничал, все чаще приходил домой пьяным, бахвалился своими победами над порядочными белыми женщинами, которые рады были заполучить его к себе в постель и не лежали колодами на простынях, как некоторое чертово изваяние! Он громко разглагольствовал, приходил в бешенство от любого пустяка и в конце концов тащил жену в спальню или отключался на кушетке.
С его присутствием в доме воцарялась напряженная обстановка, и однажды он совершил роковую ошибку, впервые подняв руку на дочь. Ей было тогда пять лет, и она нечаянно разлила молоко, с которого еще не успели снять сливки. Ведро стояло на столе, когда Санни, гоняясь за котом, споткнулась и толкнула, падая, старый колченогий стол. Она попыталась удержать ведро, но не успела. Ведро упало на пол, молоко, словно океанский прибой, хлынуло на давно потрескавшийся линолеум и потекло в разные стороны.
