И он возмущенно ткнул пальцем в лежащий на столе брелок.
- За каким рожном я таскаю с собою эту штуку? Для самоуспокоения?
Начальник криминальной полиции округа виновато развел руками. На его лице присутствовало отдающее подобострастием выражение самого глубокого раскаяния.
- Ваша честь! Это не обычный бандит - бывший спецназовец! Человек тренированный и хорошо подготовленный! Наверняка, он просто не пошел стандартным путем - выскочил прямо со второго этажа. Там, где его никто и не ждал... Предполагалось, что он, как и все нормальные люди, пойдет через двери...
- Да? А назад он таким макаром не запрыгнет?
- Ваша честь! Он всё-таки бандит, а не сумасшедший! Лезть в улей, полный рассерженных пчел... это совсем надо мозги пропить! А уж Волин-то точно не алкаш!
- И с чего вы это взяли? - недоверчиво спросил судья.
- Незадолго перед получением повестки в суд он продал квартиру, снял со счета деньги и тщательно уничтожил всё, что хоть каким-либо образом могло помочь нам при его розыске.
- Продал? То есть, вы хотите сказать, что его действия были обдуманными? Продать квартиру - дело не быстрое!
- Вероятнее всего, он предполагал такое развитие событий. Наверняка, уже и путь отхода продумал. Мы напрасно ищем его в Москве - он уже далеко. А квартиру он не продавал - взял деньги под её залог. Здесь всё чисто - мы специально проверяли.
- Да? Ну, хоть что-то приятное вы мне сказали... - облегченно вздохнул Мосейчук. - А то я уж и работать-то не могу спокойно! Аж руки дрожат!
'Пить тебе меньше надобно, - думал полицейский, шагая по коридору, - тогда и тремор перестанет колотить...'
Выпроводив начальника отдела, Мосейчук вызвал секретаршу и продиктовал ей несколько документов. Письмо в ГУВД, содержащее критику действий полиции в данном случае. Письмо к председателю городского суда с требованием личной охраны. Приговор по делу Погонина он диктовал с особенным душевным подъёмом, даже голос срывался от возмущения.
Понятное дело, что штрафом здесь не ограничилось. Он не только вырос до полумиллиона рублей - судья влепил мне полгода тюрьмы. За неуважение к суду.
Ай да судья!
Вот ведь скотина-то!
Я ж ему, собаке такой, поверил. Какой он убедительный был...
Слушая по телефону его возмущенный голос, только головою качаю. Вот и верь после этого людям!
Уходя из кабинета, я засунул один из 'конфискованных' телефонов за шкаф. Мосейчук, привязанный к креслу, смотрел в окно печальным взглядом и заметить этого не мог. Предварительно настроив телефон на автоподнятие трубки, выставляю на нем бесшумный режим. Теперь можно слушать всё, что происходит в кабинете. Пока не сядет аккумулятор телефона. Но он заряжен почти полностью и дня три продержится точно. Разумеется - не подряд, а если звонить на него время от времени. Что я и делаю.
