— Так что, Лёвушка, вернёшься ты из госпиталя к другому начальнику. А, коль и ты соберёшься расстаться с нашим учреждением, будем вместе отдыхать, на рыбалку ездить…
— Спасибо, Пётр. Только у меня другие планы сложились. Кстати, и на тебя расчёты есть. Поделиться?
— Будь добр, Лёва, расскажи.
— Разговор серьёзный. Скажу прямо, не расположен я сейчас к шуткам. Душа болит. Поделиться хочу с тобой и очень надеюсь на твою очень серьёзную поддержку и помощь.
Беркутов ощутил хорошо знакомое ему чувство решительности в словах друга.
— Говори
— Ты знаешь, недавно у меня отец был. Он благословил меня на большое дело. Твоё отношение к мучающим меня проблемам не спрашиваю. Знаю я тебя достаточно. А вот сможешь ли ты мне помочь, — это спрошу. Решился я…
Говорили они много часов, и, кажется, стали ещё более близки друг другу……
Прикидки времени, расходов и нужного количества помощников смутили Иванова. Однако другого выхода он не видел и, начав трудный путь, был полон решимости пройти его. Мириться с существующим положением он мог только до определённого момента. И этот момент настал, когда он остро ощутил личную вину за происходящее в стране. Теперь оставаться нейтральным он уже не мог. Это означало бы разрушение личности. А Льва Гурыча Иванова он любил и уважал.
Беркутов поддержал его:
— Трудно, Лев Гурыч, но осилим. Обязаны осилить. — По "отчеству" он называл Иванова крайне редко и всегда в случаях, когда замечал мучительные сомнения друга. — Я не менее тебя виноват в случившемся и мы обязаны, — повторил он, — обязаны добиться успеха. Речь о Родине идёт, — тоном извиняясь за патетику слов, добавил генерал после секундной заминки.
— Спасибо, Пётр. Я не сомневался в тебе…..Но мне очень важны и слова твои….Я ещё не скоро выйду на волю, не раньше, чем гипс наложат на мои ноги, а времени терять нельзя…..Ты когда освободишься….от мундира?
— Оформление выхода на пенсию начальство не задержит….Преемник, насколько я знаю, уже заждался……Не интересуешься, кто? — и, не дождавшись вопроса Иванова, продолжил. — Однако, новыми делами я займусь немедленно. Если не возражаешь, приглашу для первой беседы, домой, разумеется, твою ударную тройку. И….пока от своего имени говорить буду. Ладно?
— Ещё раз спасибо, Пётр Николаевич. Кстати, Вячеслава, полагаю, пока выдёргивать с работы не стоит. Он будет с нами, с ним я поговорю завтра же, но его служебный статус пусть останется…. В оперативных интересах.
