только деревянный забор заменили каменным. Так что теперь приходилось
перелезать и тем, которые раньше смотрели на стадион
через щели в деревянной
ограде.
Все же директор наш напрасно боялся, что мы можем сбежать с урока
математики. Это было немыслимо. Это было все равно что подойти к директору
на перемене и молча скинуть с него шляпу, хотя она всем порядочно надоела.
Он всегда, и зимой и летом, ходил в одной шляпе, вечнозеленой, как магнолия.
И всегда чего-нибудь боялся.
Со стороны могло показаться, что он больше всего боялся комиссии из
гороно, на самом деле он больше всего боялся нашего завуча. Это была
демоническая женщина. Когда-нибудь я напишу о ней поэму в байроновском духе,
но сейчас я рассказываю о другом.
Конечно, мы никак не могли сбежать с урока математики. Если мы вообще
когда-нибудь и сбегали с урока, то это был, как правило, урок пения.
Бывало, только входит наш Харлампий Диогенович в класс, сразу все
затихают, и так до самого конца урока. Правда, иногда он нас заставлял
смеяться, но это был не стихийный смех, а веселье, организованное сверху
самим же учителем. Оно не нарушало дисциплины, а служило ей, как в геометрии доказательство от обратного.
Происходило это примерно так. Скажем, иной ученик чуть припоздает на
урок, ну примерно на полсекунды после звонка, а Харлампий Диогенович уже
входит в дверь. Бедный ученик готов провалиться сквозь пол. Может, и
провалился бы, если б прямо под нашим классом не находилась учительская.
Иной учитель на такой пустяк не обратит внимания, другой сгоряча
выругает, но только не Харлампий Диогенович. В таких случаях он
останавливался в дверях, перекладывал журнал из руки в руку и жестом,
исполненным уважения к личности ученика, указывал на проход.
Ученик мнется, его растерянная физиономия выражает желание как-нибудь
понезаметней проскользнуть в дверь после учителя. Зато лицо Харлампия
Диогеновича выражает радостное гостеприимство, сдержанное приличием и
пониманием необычности этой минуты. Он дает знать, что само появление такого
ученика -- редчайший праздник для нашего класса и лично для него, Харлампия
Диогеновича, что его никто не ожидал, и раз уж он пришел, никто не посмеет
его упрекнуть в этом маленьком опозданьице, тем более он, скромный учитель,
который, конечно же, пройдет в класс после такого замечательного ученика и
сам закроет за ним дверь в знак того, что дорогого гостя не скоро отпустят.
Все это длится несколько секунд, и в конце концов ученик, неловко
