— Не обязаны, конечно, но если бы вы его узнали, возможно, весьма помогли бы нам. А ему в особенности, — ответил Катон и уже собрался зайти в заведение.
Вышибала преградил ему путь.
— Ничего не поделаешь. Раз я прогнал вашего приятеля, то и вам здесь нечего делать!
— Вот так гостеприимство, — вздохнул Катон и извлек из кармана сложенный вчетверо листок. — Как у тебя по части грамотности? — поинтересовался он у привратника.
— Да никак.
— Неразумно. Если бы ты мог читать, то непременно узнал бы вот из этого документа, что я уполномочен амстердамским судьей входить в любое здание Амстердама, будь то частное жилище или же увеселительное заведение, а также лавка или же учреждение.
— Но я не знал, что вы… — Привратник был явно смущен. — Тогда придется вас впустить!
Мы с Деккертом последовали за инспектором Катоном.
Едва мы вошли, как Деккерт вполголоса сказал Катону:
— Я не знал, что у нас есть такой документ.
— А у нас нет никакого документа.
— Но ведь вы только что показали ему бумагу.
— Это письмо моей сестре в Схонховене, которое я не успел отправить.
Мы вошли в полупустой в это время зал. За одним из столиков в центре восседал флейтист, развеселые трели которого мы услышали еще с улицы. Кабатчик, костлявый молодой человек с раскрасневшимся лицом, явно из учеников, уже собрался налить нам всем пива, но Катон, не раздумывая долго, отказался, всем своим видом показывая, что мы пришли сюда не развлекаться, и велел позвать кого-нибудь из главных.
— Главных, говорите? Каких еще главных? — недоумевал юноша за стойкой.
Деккерт, подойдя к нему, спросил:
— Чья эта лавочка?
— Ах вот что. Понял. Вы имеете в виду Каат Лауренс. Так бы и сказали.
Катон нетерпеливо фыркнул.
— Так где нам найти госпожу Лауренс?
Молодой человек ткнул большим пальцем за спину:
— Она там, корпит у себя над бумажками. Запасы французского вина истощились, поэтому нужно распорядиться, чтобы подвезли.
Инспектор потребовал отвести его к хозяйке, и юноша, пожав плечами, провел нас к небольшому закутку, служившему здесь конторой, где за столом пролистывала книги с записями грузная особа. Приглядевшись к ней, я узнал в этой женщине ту самую сводню, виденную мною, когда я впервые тайком пробрался в «Веселого Ганса». Сегодня на ней было платье с претензией на строгость покроя, да и на физиономии пудры и румян было куда меньше.
Когда инспектор Катон представился, женщина недоуменно сморщила лоб:
— Чем вызван ваш визит, инспектор? Какие-нибудь претензии ко мне? Нарушения?
