Пожилой толстяк был одет в расшитый цветами шелковый халат и рубашку с плоеным воротником. На пальце у него поблескивало золотое кольцо, голову венчала бархатная шапочка, какие в давние времена мужчины носили дома, сняв, наконец, пышные пудреные парики.
В украшенной кольцами и гофрированными манжетами руке гнусный старик держал моток веревки. Странные фигуры эти пересекли комнату наискосок, прошли мимо изголовья кровати и скрылись за дверью, ведущей в коридор.
Мой друг не пытался описывать чувства, охватившие его при виде призраков. Он просто сказал, что за все богатства мира не только не заночует еще раз в этой комнате, но и не войдет в нее даже при свете дня. Наутро он проверил обе двери – в стенной шкаф и в коридор – и обнаружил, что обе они заперты, как он и оставил их с вечера.
В ответ на мой вопрос друг сказал, что ни тот, ни другой призрак словно не заметили его присутствия. Они не скользили над полом, а шли, как живые люди, только совершенно беззвучно, однако пол под их шагами слегка подрагивал. Ему настолько тяжело было говорить о случившемся, что я не стал далее мучить старика расспросами.
В его рассказе было столько совпадений, которые никак не могли оказаться случайными, что я с ближайшей почтой отправил письмо к другу, жившему тогда в отдаленном уголке Англии. Он был гораздо старше меня и мог сообщить о таинственных призраках много интересного. Он не раз обращал мое внимание на этот дом и рассказывал, правда, вкратце, историю, которую на сей я просил его изложить как можно подробнее. Ответ друга вполне удовлетворил меня; сущность его изложена на последующих страницах.
Из вашей записки, писал он, я понял, что вам желательно узнать кое-какие подробности последних лет жизни мистера Харботтла, занимавшего некогда высокое положение в Суде общих тяжб. Вы, должно быть, имеете в виду необычайные события, благодаря которым эта пора его жизни стала предметом бесконечных сказок, передаваемых из уст в уста зимними вече камина, а также метафизических рассуждений. Волею судьбы знаю о тех таинственных событиях больше, чем кто-либо другой, на земле. В последний раз я видел старый особняк во время одного из наездов в Лондон, более тридцати лет назад. Позже узнал, что за прошедшие годы Вестминстерский квартал подвергся радикальной перестройке и преобразился до неузнаваемости. Если бы я знал наверняка, что старинный дом был снесен, я бы непременно назвал вам улицу, на которой он стоял. Но, поскольку то, о чем я собираюсь рассказать, наверняка повлияет на арендную плату за проживание в этом доме, я не создавать себе неприятности и умолчу о его точном расположен
