Весеннее половодье отрезало Шрусбери от Лондона, и никаких новостей не поступало. Она молила Бога, чтобы половодье не кончалось никогда. Ужасно было в бездействии ждать новостей; понимать, что все давно свершилось и лишь по прихоти своевольных сил природы она не получает известий об этом, но еще ужаснее – то, что в конце концов реки вернутся в свои берега и она узнает все.
Она питала смутные надежды на доброту старого судьи, а еще – на счастливый случай. Ей удалось найти способ переправить мужу деньги для уплаты адвокату. Слава Богу, он не останется без поддержки опытного юриста.
Наконец новости пришли – точнее, хлынули бурным потоком. С одной и той же почтой прибыли письмо от подруги из Шрусбери, копия приговора, высланная судье, и, наконец, самое важное, потому что прочитать это можно было скорее всего, – репортаж со Шрусберийской выездной сессии суда присяжных в «Морнинг Эдвертайзер», составленный кратко, однако весьма напыщенным тоном. Подобно нетерпеливым читателям романов, прежде всего открывающим последнюю страницу, женщина сразу заглянула в конец статьи и невидящими глазами пробежала список казненных.
Двоим исполнение приговора было отсрочено, семеро казнены. В конце печального списка она наткнулась на строчку:
Льюис Пайнвек – подделка документов.
Она прочитала эту строчку с полдюжины раз, но смысл сухих слов никак не доходил до нее. Весь абзац гласил:
Приговорены к смерти – 7 человек. В пятницу, 13 числа сего месяца, в соответствии с приговором казнены через повешение следующие преступники:
Томас Праймер, он же Дак – грабеж на больших дорогах;
Флора Гай – кража на сумму 11 шиллингов 6 пенсов;
Артур Паунден – кража со взломом;
Матильда Маммери – мятеж;
Льюис Пайнвек – подделка документов: векселя на сумму...
Она перечитывала эту строчку снова и снова, дрожа от внезапно охватившего ее холода.
Домашние знали пышногрудую экономку под именем миссис Карвелл – расставшись с мужем, она вернула себе девичью фамилию.
Никто в доме, кроме хозяина, не знал, кто она такая на самом деле. Представляя слугам новую экономку, судья снабдил ее хитроумной вымышленной историей. Никому в голову не приходило, что прошлое почтенной дамы сочинено старым негодяем в алой мантии с горностаем.
Флора Карвелл бегом поднялась по лестнице. В коридоре ей встретилась дочка, девочка лет семи. Она торопливо схватила малышку в охапку, сама не вполне понимая, что делает, отнесла в спальню и усадила на кровать. Слов не было. Она лишь молча держала девочку перед собой, глядела в ее удивленное лицо и заливалась горючими слезами.
