Задаю себе глупые вопросы, выворачиваю ум наизнанку, ища выхода из безвыходного отчаяния. Внушая всем омерзение из-за отвратительного своего характера, я жажду, чтобы передо мной преклонялись как перед святой. Прихожу в исступление от завода, работая там год за годом, но ничего не предпринимаю, чтобы уйти. Приобрести профессию? Каким образом? Какую? Машинистки? Медицинской сестры? Ничего меня не интересует. Я восторгаюсь только абсолютно недостижимым. Думаю, что все мое несчастье коренится в руках: я не люблю работать руками.
Мне остается лишь, постепенно заменяя принуждение самооправданием, химеры — бреднями, ждать приближения старости. Даже не старости. Скорее приконченности, изношенности до мозга костей и уже полной неспособности внятно рассказать о своей печальной жизни. Успокоение наступит с исчезновением воспоминаний. Голова моя будет отсчитывать только минуты молчания, а сердце, которое всего лишь мышца, будет жаждать одного лишь покоя. Я умру скрюченной. Так и должно быть. Никто в этом не виноват.
Но до этого еще не дошло. Передо мной дни и годы жизни. Буду продолжать жить и любить, любовью-подпоркой, человека, который находится в моем доме.
Прохожу мимо доски с надписью «Сен-Бриё». Сен-Бриё, его собор, его знаменитая бухта, его борьба рабочих. Бретонские рабочие посылают к черту хозяев! Бр…
Заворачиваю за угол, и передо мной — мой дом, он не велик и не мал — средний. В кухне горит свет.
Шаги мои убыстряются. Как-никак привязываешься к своему, нашему, моему, не имея ничего другого взамен. Все горести и надежды сконцентрированы именно там. Отчаявшаяся любовь всегда чересчур пресна — варится в суповой кастрюле. Но мои кастрюли принадлежат именно мне. Я ведь тоже слегка собственница. Когда идет дождь, запрятавшись к себе в постель, чувствуешь себя в безопасности.
Он там. Ждет меня. Уложил ребенка пораньше и старательно готовит ужин для нас двоих. Он знает, что я вернусь. Чувствует мое приближение. Бросает взгляд в окно и пытается прозреть меня сквозь ночь. Ощущаю, как чутко прислушивается к звукам извне, подкарауливая мой приход, — невольно встревоженный, но не злой.
Медленно открою дверь.
Направляюсь к нему с улыбкой. Сразу успокоившись, он встретит мое появление словно бы равнодушно.
А я просто скажу: «Хочу тебя».
Он возьмет меня за руку, запустит пальцы мне в волосы и притянет мое лицо к своему плечу.
Возбужденная горячностью его вновь обретенного тела, я прижму его к себе. Мы не пророним ни слова. Возможно, у меня выкатится слеза радости.
