Хочется, чтобы мужчины перестали отсчитывать минуты на любовь, чтобы на молчаливых снизошло красноречие. И все пили бы по своей жажде из источника наслаждений.
Я брежу. Становлюсь туманной.
Отяжелела от теплой воды. Чувствую, как всю сковало. Нет сил шевельнуться. Загулявшая работница залезла в гостинице в ванну и умерла от бездействия. «Этого следовало ожидать, у нее не было привычки, встряска оказалась слишком сильной». Я могла бы тихонечко уснуть тут навсегда, утонуть без страданий. Но вода остывает.
Холод охватил Маривон.
После безоглядного бега по лесу и кустарникам, исцарапавшим ей ноги, Маривон достигла озера. Дорога упиралась в него. Запыхавшись, она остановилась, оглянулась. Мужчина отстал от нее. Но скоро она опять услышала его шаги, под которыми хрустели сухие ветки, устилавшие землю. Не раздумывая, она бросилась в воду. Поплыла, злобно ударяя изо всех сил по воде. Одежда, прилипшая к телу, затрудняла ее движения. Вторично обернувшись, она заметила, что мужчина, подошедший к берегу озера, постоял, постоял и пошел прочь. Он отстал от нее. На этот раз спасена. Последние метры до берега — настоящая крестная мука. Силы у нее иссякли, и ей потребовалось напрячь всю свою волю к жизни, чтобы не утонуть. С большим трудом, измученная, выбралась она на берег, цепляясь за камыши, и безжизненно растянулась на траве, надолго уткнув лицо в сырую землю. Потом ее начала бить дрожь, окоченевшие руки и ноги тряслись, она с трудом поднялась, перешагнула через край ванны, схватила махровое полотенце, висевшее слева, и изо всех сил растерлась, чтобы согреться.
Простыни из грубоватого белого полотна — кожей ощущаешь их жесткость — наводят на мысль о довоенном девичьем приданом. Но совершенно немыслимо представить себе мою сегодняшнюю хозяйку невинной девушкой.
Укладываюсь по диагонали. Все сто сорок сантиметров — для одной меня. Это пространство мною завоевано — могу вытянуться, вертеться, крутиться, упереть ноги в стену и оставить свет на всю ночь, если боюсь темноты. Никто не прервет моих снов. Мне не придется заниматься любовью, не испытывая желания. Не нужно будет притворяться, испуская крики страсти и стоны наслаждения.
Поначалу я не была столь холодна. Я беспрестанно стремилась к близости с ним, казалось, ничто не способно насытить мое жаждавшее все новых ласк тело.
Впервые я его заметила на конвейере, он был в синем рабочем комбинезоне, склонился с инструментами над каким-то механизмом и сосредоточенно завинчивал болт. Но, когда он повернулся ко мне, выражение лица у него тотчас же изменилось. «Люблю тебя», — ответила я ему взглядом, покраснев до корней волос. Нежности непозволительны на заводе. Мы ждали пяти часов, сгорая от жажды сойтись и забыться. А когда наконец обнялись, то с такой силой, что едва не задохнулись.
