Марина пытается в темноте разглядеть его лицо — но ничего не видно. Она пожимает плечами: самая лучшая? С чего бы это?
— Глупости, — тоже шепотом отвечает она, — я самая обычная.
— Нет, нет, — шепчет Майк, — ты смелая, ты умная, ты очень красивая.
Она чувствует руку на своем плече. «Он обнимает меня, — удивляется Марина, — он, что, влюбился?»
Марина знает: мальчики иногда влюбляются в девочек. Девочки тоже все время влюблялись, на переменах вечно обсуждали — кто в кого. Мальчики говорили с мальчиками, девочки — с девочками. Никогда мальчики не говорили девочкам о любви, не говорили таких слов. Несколько лет назад Марина подозревала, что Лева влюблен в нее, — но они никогда не говорили бы об этом.
Влюбленные должны вздыхать вдалеке, писать любимое имя на своей сумке или в своих тетрадках. Если и заговорить — то о какой-нибудь ерунде. Сказать «ты самая лучшая на свете», взять за руку, обнять за плечи — это невероятно, невозможно.
Так же невозможно, как атака зомби-команды посреди столицы.
Марина замирает. Ладони Майка касаются ее лица. «Как будто гладит», — думает Марина и совсем близко чувствует в темноте дыхание, а потом — чужие мертвые губы прижимаются к ее губам.
Это — поцелуй, да. Марина чуть разочарована: в книжках столько написано — сердце рвется из груди, все такое.
Не похоже: сердце вроде на месте.
Может, все случилось слишком неожиданно?
Майк шепчет, уже совсем тихо: «Я тебя люблю», а потом — страшный хруст, снова визжит Ника, сундук больно бьет Марину по бедру, откуда-то пробивается слабый луч света.
— К двери! — кричит она. — Они атакуют!
Впятером они пытаются придвинуть сундук назад, но дверь выгибается под тяжестью множества тел, одна за другой отлетают доски дверного косяка, в комнату тянутся гниющие руки, сочащиеся слизью пальцы, покрытые струпьями обрубки.
Марина что есть силы колотит ножкой, где-то визжит Ника, на два голоса раздается уверенное хэ! Гоши и Аннабель, но щель все расширяется, и вот в кладовку просовывается голова с распахнутой пастью, с обвисшими слизистыми мешками щек. Марина вбивает палку прямо в пустую глазницу — зомби рушится куда-то вниз, унося с собой ее оружие.
— Дайте еще! — кричит Марина, и Лева из темноты кидает гнутый обломок спинки. Марина принимается орудовать им, как серпом.
Руки, пальцы, головы. Глаза, рты, язвы. Кровь, слизь, гной.
Она не чувствует времени. Опять и опять ругается на мертвом языке Майк, издает боевой клич Гоша, что-то кричит Ника. Хрюканье, визг, стоны — все звуки сливаются.
