— Что? — Я хочу встать, Макс пытается удержать меня на столе. — Почему не слышно?
— Привезите ультразвук! — бросает доктор Гельман, и через секунду в родзал ввозят аппарат.
На мой живот выдавливают холодный гель, а я корчусь от очередного приступа. Доктор впивается глазами в монитор эхоэнцефалографа.
— Вот головка, — спокойно комментирует она. — А вот сердечко.
Я вглядываюсь изо всех сил, но вижу лишь движущуюся серо-черную рябь.
— Что вы видите?
— Зои, мне нужно, чтобы ты на минутку расслабилась, — велит доктор Гельман.
Я закусываю губу. Слышу, как кровь стучит в висках. Проходит минута, еще одна. В комнате раздается лишь негромкое гудение аппаратов.
И потом доктор Гельман произносит то, что я уже и сама знаю.
— Зои, я не вижу сердцебиения. — Она смотрит мне в глаза. — Боюсь, что твой ребенок мертв.
В повисшей тишине раздается звук, который заставляет меня отпустить руку Макса и зажать уши руками. Звук, похожий на свист пули, на скрежет ногтями по доске, — звук разбитых надежд. Я никогда не слышала такого — такого выражения неприкрытой боли — поэтому не сразу понимаю, что этот звук издаю я сама.
Вот что я собрала с собою в роддом.
Ночную сорочку в крошечный голубой цветочек, хотя я не носила ночных сорочек с двенадцати лет.
Три пары белья для роженицы.
Смену одежды.
Маленький подарочный набор из бутылочки лосьона с какао-маслом и мылом в форме листьев для новой мамочки — его подарила мне мама одного из моих последних пациентов в ожоговом отделении.
Невероятно мягкую игрушку-свинку, которую мы с Максом купли много лет назад, еще во время моей первой беременности, закончившейся выкидышем, — тогда мы еще не утратили надежду.
Свой МР3-плеер, в который загружена музыка. Так много музыки. Когда я писала в Беркли диплом по музыковедению, моим руководителем был профессор, который впервые описал эффект музыкальной терапии во время рождения ребенка. И хотя проведенное исследование базировалось на взаимосвязи музыки и дыхания и связи дыхания со спонтанными нервными реакциями, но до того момента никто не проводил настоящих исследований, которые бы официально связывали дыхательные упражнения Ламазе с выбором музыки. Исследователь исходил из предположения о том, что женщина, которая на разных этапах родов будет слушать различную музыку, сможет использовать эту музыку для правильного дыхания, не напрягаться и, как следствие, снизить боль во время схваток.
В девятнадцать лет работа с человеком, результаты исследования которого широко применялись в родовспомогательной практике, казалась мне чем-то удивительным. Я и представить не могла, что пройдет двадцать один год, прежде чем я смогу испробовать его метод на себе.
