Теперь Талиб ездил на белом "Мерседесе", жил в двухэтажном особняке, на 25 сотках ухоженной земли с роскошным садом. Дом этот он купил у вдовы известного художника, и в нем некогда собирался цвет узбекской интеллигенции, хозяин, имевший всемирную славу, слыл человеком щедрым, хлебосольным. Теперь у Талиба собирались другие люди…
Джураев, занимавшийся в милиции самым опасным делом — розыском и задержанием преступников, конечно, хорошо знал уголовный мир, ведал о его нынешней силе и власти, не говоря уже о финансовых возможностях. Имел информацию из надежных источников, из первых рук, что стратеги и идеологи преступного мира мгновенно реагируют на любое ослабление власти, развал следственного аппарата и прокуратуры в стране и свои "указы" и "законы" издают куда оперативнее, чем издыхающая власть, не говоря уже о том, что их приказы обсуждению не подлежат, а тотчас реализуются в жизнь. Конечно, зная, какой ныне властью обладает Талиб, не следовало рваться к нему без страховки, без конкретной зацепки, серьезного повода хотя бы для блефа. Талиба, как, впрочем, и любого его коллегу подобного ранга, нынче практически невозможно ни за что арестовать, даже если и знаешь, что они стоят за каждым преступлением в городе. Сами они ничего не делают, да и никто никогда против них не даст показаний. Но сегодня Джураева не могли сдержать никакие аргументы — душа требовала действия, Талиб мог знать, кто и зачем неотступно охотится за прокурором Камаловым. Он подъехал к глухому дувалу с высокими воротами из тяжелого бруса, внизу обитого листовым железом, и поставил машину рядом с новенькой "девяткой" цвета "мокрый асфальт", особенно почитаемой среди "крутых" ребят Ташкента. Ворота оказались заперты, но Джураев стучать не стал, он хотел появиться неожиданно, чтобы хозяин "девятки" не скрылся на время его визита в соседней комнате: профессиональный интерес брал свое.
Отмычкой он легко открыл дверь, очутился во дворе и сразу увидел, как в окне сторожки у входа метнулся от телевизора охранник. Джураев опередил его, оказался на пороге первым:
— Встань в угол, ноги на ширину плеч, руки за спину, — приказал он, доставая наручники. Тот попытался потянуться к матрасу на железной кровати, но тут же после удара жесткими наручниками отлетел в угол, сметая со стола посуду. Джураев достал из-под матраса нож и, забирая его с собой, сказал:
— Об этом поговорим попозже, шуметь не советую, — и, щелкнув наручниками, запер дверь снаружи доской.
