— Сабур, пацаны, это Хаджика Белого брат!
Далгат почувствовал, как толпа слегка расступилась, а потом увидел самого Хаджика, сына Халилбека, и двух его приятелей. Тот, что слева, держал напоказ дорогой телефон, в котором что-то урчало. Хаджик был накачен и выглядел модно. Светлые волосы слегка отпущены на затылке, на ногах — отполированные лакские туфли с цепочкой.
— Ле, вы че моего братуху обижаете? Че за непонятки? — бросил он толпе.
— Это Русик на него наезжал, — рассерженно заорал кто-то высоким голосом.
— А че я? За родные слова отвечаю, я ему слова не сказал. Трубку попросил, он быковать начал, а потом на измены сел! — закричал Русик, подтягивая красные шорты. — Э, пацанчик, нормально делай, нормально будет, понял да?
Он обхватил Далгата своей толстой рукой, как бы показывая, что они друзья.
Далгат вырвался, поднял пыльную, со следами чьих-то ног папку и пошел к Хаджику.
— Э, ты че кисляки мочишь, хайван! — заорал ему рыжий.
— Ты че сказал? — нахмурился Хаджик, нащупывая что-то в кармане.
— Я че, я ниче, — зарядил рыжий.
— Будешь еще возникать, я тебя в натуре выстегну, — пригрозил Хаджик, оставив карман в покое, и отвел Далгата в сторону черных ворот, за которыми виднелся краснокирпичный домик.
— Что, уронил тебя этот бык? — спросил Хаджик. — Ты с ними не связывайся. Этот Русик — вообще камень.
— Уезжаешь сейчас? — спросил Далгат.
— С пацанами по городу проедемся, ты в дом заходи, Арип тоже дома. Цинкани, если чо, я тебя подвезу, куда надо.
— Баркалла, — сказал Далгат, прощаясь с Хаджиком за руку.
— Проблемы будут — обращайся.
Хаджик пошел к друзьям, бросив крепкое словцо в сторону расходящегося сборища. Все трое сели в иномарку и рванули за угол, оставляя клуб пыли.
Далгат поспешно зашел в ворота и оказался в маленьком внутреннем дворе с торчащим из земли краном около небольшого двухэтажного строения. Второй этаж был недоделан и пах известкой. Из дома вышла тетя Наида и подошла обниматься.
— Вай, Далгат! Где был? Что такой помятый? Как мама? Заходи, сейчас хинкал[11] будет.
На стене комнаты, под лепным потолком, висел ковер с вытканным портретом имама Шамиля в папахе. Под ним, на диване, обложенном декоративными подушками, сидел тяжелобровый Арип, старший брат Хаджика. На голове Арипа торчала темно-синяя тюбетейка, вышитая золотом.
— Где тебе футболку растянули? — спросил он, здороваясь с Далгатом.
— А, здесь, приставать начали у вашего дома, Хаджик мне помог.
— Куда он поехал снова?
