Что ж делать то? Убить его, – у меня никак не получается. Меня он тоже что-то не торопится убивать. И что теперь, – будем так сидеть и пялиться друг на дружку? Или может вообще разговоры разговаривать с Врагом прикажете?
Интересно, а Враги, – они вообще-то разговаривают? А если и разговаривают, то как? Неужели так же как и мы? Нет, это вряд ли. У нас лет пять назад ходили слухи, что они только рычат по-всякому и жестами изъясняются. Может это и правда?
Хотя с другой стороны, по виду они такие же люди как и мы, да и устроены вроде бы так же. По крайней мере умирают от таких же ран что и мы. Но почему подобная мысль пришла мне в голову только сейчас? Почему еще несколько минут назад, при виде врагов я испытывал такое сильное чувство инородности, отвращения и ненависти к этим сущест…, людям, что даже мысль о том, что они могут быть подобными мне, – вызывала у меня отвращение? И почему пришла сейчас? А может попробовать, так, ради хохмы, ну не знаю…, – поздороваться? Я открыл было рот, но никаких звуков выдавить из себя не сумел. Похоже само мое тело отказывалось заниматься таким диким и бессмысленным делом, как разговор с Врагом.
– Слышь…, Солдат!! И че нам теперь делать-то? Ну в смысле, драться будем, или как?
Сказавший это голос принадлежал тому самому Врагу(?), мужику, или, (Злыдень его знает как называть). Говорил он вполне по-человечески. Только смотрел при этом куда-то мимо меня. (А впрочем, у врагов наверно так принято). Ну да мне же и лучше, не больно то охота на него глядеть.
– Может и драться, а может и как! – ответил я ему, сам поражаясь тому что делаю. – Погодить надо, посмотреть что да как, а потом и решим. – Говорить вот так вот, на полном серьезе, было странно и как-то нелепо. Словно с лошадью или собакой говоришь. И не просто говоришь, но и ждешь, что она тебе ответит. Я даже засмущался немного, оглянулся по сторонам, поглядеть есть ли свидетели моего сумасшествия? Свидетели были. Свидетелей было полно. Вся лощина была свидетелем нашего разговора.
Но что удивительно, – никто не смеялся, никто не крутил пальцем у виска и ни бежал вязать буйнопомешанных. Скорее наоборот, – все смотрели на нас с чувством безграничного удивления и восторга. Словно мы клад нашли.
Так и сидели мы какое-то время, недоуменно пялясь друг на дружку. Наконец молчание начало нас угнетать, и поскольку желание подраться так и не вернулось, мы продолжили разговор.
– Слышь – снова обратился ко мне мужик. – А может, того, – поглядим, – может помощь кому тут нужна. Ну, в смысле раненные.., и все такое.
