Впрочем, ни брат Кадфаэль, ни бывший инквизитор Вильгельм Баскервильский из романа У. Эко "Имя розы" не могут сравниться по популярности с героем Гилберта Честертона - скромным патером Брауном. В образе этого сыщика можно отметить сразу же одну особенность (каковой обладают и некоторые другие герои английского писателя - например, весьма любопытный "разгадчик" мистер Понд): если, например, Шерлок Холмс по ходу следствия собирает улики, обращает внимание на "рифмы" детективного повествования, то патер Браун строит свои умозаключания, практически не интересуясь такой "чепухой", как отпечатки пальцев, пятна крови, следы на траве или сорта табачного пепла, его расследования - уж коли воспользоваться термионологией, связанной с поэзией, - скорее верлибры или белые стихи.
"Отец Браун с обезьяньей прытью кинулся не вниз, а наверх, и вскоре его голос донесся с верхней наружной площадки.
- Идите сюда, мистер Боэн, - позвал он. - Вам хорошо подышать свежим воздухом... Вроде карты мира, правда? - сказал отец Браун.
...Два человека на башне были пленниками неимоверной жути: все смещщено и сплющено, перспектива сдвинута...
- По-моему, на такой высоте и молиться-то опасно, - сказал отец Браун. - Глядеть надо снизу вверх, а не сверху вниз... Отсюда опасно падать - упасть может не тело, а душа..."
"И вознес он его на высокую гору, и показал все царства мира и славу их..."
Как странно, что маленький патер, вознося преступника на самый верх готического собора и показывая ему "царство мира и славу его", явно пародирует в этой сцене знаменитую сцену из Евангелий об искушении Христа! И при том он словно бы всеведущ: "Вы отчаяннно молились - у окна с ангелом, потом еще выше... и отсюда увидели, как внизу шляпа полковника ползает зеленой тлей... В вашей душе что-то надломилось и вы услцышали гром небесный.
Уилфрид прижал ко лбу дрожащую руку и тихо спросил:
- Откуда вы знаете про тлю?"
Мог бы и не спрашивать. Несколькими абзацами выше он задал другой, более точный вопрос: "Ты дьявол?!" И получил на него ответ: " Я человек, строго ответил отец Браун, - и значит, вместилище всех дьяволов..." Случайна ли его обезьянья прыть? Стоит ли напоминать, кого называют "обезьяной Бога"?.. Таков этот персонаж, может быть, самый странный персонаж детективной литературы двадцатого века. Таким он заявлен в самом начале - в рассказе "Молот Господень", первом рассказе первого сборника, повествующего о его приключениях - "Неведение отца Брауна". В другом рассказе из того же сборника - "Сапфировый крест" - патер Браун демонстрирует поразительную осведомленность о самых изощренных методах преступлений и даже пыток. На вопрос пораженного Фламбо, его постоянного антагониста, а затем друга, откуда он все это знает, патер Браун отвечает: "Нверное, потому, что я простак-холостяк. Вы никогда не думали, что человек, который все время слушает о грехах, должен хоть немного знать мировое зло?" И вновь у нас возникает ощущение легкого лукавства, хитрецы, кроющихся за простодушной улыбкой румяного священника.
