. Он доволен своей судьбой, с упоением рассказывает о своей интересной работе и жизни.
Солженицын же избрал в жизни путь, характерными чертами которого являются исключительность, одиночество, страх и таинственность. Тот, кто боится теней прошлого, должен от многого отказаться. Он не может непринужденно смеяться и шутить. Такой человек не может позволить себе поболтать с друзьями за рюмочкой. Ибо — не дай бог! — вдруг сорвется с языка нежелательное слово. Таким образом, Солженицын отнюдь не из принципа, а по необходимости сделался абстинентом[1]. Тот, кто вступил на такой путь, должен дружить только с теми, кто ему нужен, и тщательно оберегать от их взглядов свой личный мирок. Поэтому Солженицын с юношеских лет и поныне испытывает болезненный страх перед дружескими визитами. В последнее время, будучи уже в Швейцарии, он даже наложил на них строжайший запрет.
Таким образом, солженицынское одиночество приобретает двоякий смысл — это своеобразный шрам на его духовном облике и одновременно средство, призванное скрыть еще более глубокий шрам, оставленный мрачной тайной его собственного семейства.
Много лет довлеющие над человеком большие и важные тайны подтачивают и сильные характеры. Подтачивают даже тогда, когда это тайны благородные и способствуют достижению цели, в которую тот, кто хранит эти тайны, безгранично верит. Александр Солженицын никогда не был человеком мужественным: драка с Каганом убедительно подтверждает это. Но Солженицын наделен предприимчивым и, как утверждает спутник его детских лет — Александр Моисеевич Каган, всесторонне развитым умом.
Солженицын вскоре поймет, что просто молчать — недостаточно, и перейдет к «активной обороне»…
«Это был интриган, достигший совершенства уже в студенческие годы, — скажет мне Кирилл Семенович Симонян. — Он умел так извратить смысл слов, что выходило, будто только он говорит правду, а другой лжет. Он умел поссорить товарищей по учебе и остаться в стороне, извлекая из спора пользу для себя. Это был Лицемер с большой буквы, очень находчивый. И я им не раз восхищался».
Слова Кирилла Симоняна заставляют нас снова вернуться к майскому снимку 1941 года. За несколько лет до того, как фотограф сделал этот снимок, три одноклассника — Виткевич, Симонян и Солженицын — с увлечением, свойственным всем юношам, читали роман «Три мушкетера».
Симонян, Виткевич и Солженицын были очарованы этой книгой и так же, как и множество других до и после них, мечтали быть похожими на главных героев. О том, кто кем будет, категоричным тоном объявил Симонян-Страус. «Я буду благородным Атосом, а ты, Морж, — сказал он Солженицыну, — поскольку ты интриган и лицемер, будешь Арамисом. Ну, а ты, Кока, — Портосом». Об этом мне поведал Николай Виткевич (Кока).
