Мардохей и теперь хорошо помнил тот нестерпимо жаркий летний день, когда он увидел на дворцовой площади лежащего в пыли старика. Сначала Мардохей подумал, что это снова кто-нибудь из прорицатетлей или тех бесноватых странников, кто нередко появлялся на городский площадаях в праздничные дни, и за горсть пшеничных зерен выкрикивают предсказания о предстоящей войне или скорой великой засухе, которые обычно все равно не сбываются.
"И почему люди так любят ужасаться и желают, чтобы их всегда чем-нибудь пугали? - подумал Мардохей, проходя мимо. - Или же таким образом человек готовит свою душу к неизбежным страданиям?"
Но возле этого старика почему-то никто не останавливался, даже мальчишки, обычно не пропускающие такие представления. Наоборот, все прохожие старательно обходили стороной скрюченную, жалкую фигурку бродячего прорицателя, и когда Мардохей оглянулся, он понял, что бедный старик просто-напросто лежит без сознания, а может быть, и вовсе уже без дыхания. Несмотря на невыносимую жару, а на голове старика не было никакого головного убора или накидки из ткани, и даже волос было очень мало - лишь несколько седых клочьев, сквозь которые просвечивал голый череп цвета красной пыли. Старик лежал на боку, притянув к подбородку острые коленки, и, похоже, какое-то время он пытался таким образом защититься от зноя, пока оно окончательно его не победило.
Внезапно Мардохей заметил на нижней рубахе старика кисти, молитвенные кисти из голубых шерстяных ниток, которые обычно носят на своей одежде иудеи. У дяди Абихаила тоже были такие же кисти по четырем углам его нижней рубахи, и когда он рассказывал какую-нибудь длинную историю, то любил то и дело перебирать их пальцами, гладить, теребить.
Когда-то сам Господь приказал Моисею объявить сынам Израиля, чтобы они сделали себе кисти на краях своей одежды, и в крайнюю кисть вставили нити из голубой шерсти, чтобы, глядя на кисти, все сразу же вспоминали заповеди Господа, и даже в повсдневной жизни на полагадись на один свой ум.
Похоже, этот несчастный странник с холщовой котомкой, не выдержавший ударов солнечных лучей, тоже был из иудеев. Не исключено, что он пришел в Сузы издалека и в самый последний момент, уже на дворцовой площади, потерял последние силы.
"А вдруг он пришел пешком из Иерусалима?" - подумал Мардохей, и ему даже показалось, что старик имеет внешнее сходство с Уззиилем и вполне может оказаться его старшим братом, который, наконец-то, сам решил явиться в Сузы вслед за своими многочисленными слезными письмами. И не смог дойти до нужного дома всего неколько шагов.
